Дарья Донцова - Али-Баба и сорок разбойниц

– В контейнер не бросай, – предостерегала ее Анастасия Михайловна, – снеси на вашу свалку. Незачем наш мусорник забивать.

Зина кивала и перла мешки на деревенскую помойку. Жители Нистратова, особо не мучаясь, сваливали отходы в овраг, за деревней. Раз в году туда прибывала машина, и парни в оранжевых комбинезонах, отчаянно матерясь, перекидывали лопатами в кузов мусор.

В коттеджном же поселке отбросы укладывали в тщательно закрывающийся железный ящик. Мусорщик прибывал раз в неделю и менял полный контейнер на пустой, но частенько машина не приезжала, короб стоял переполненный, Анастасия Михайловна злилась, наверняка ее ругали хозяева, вот Зина один раз и предложила:

– Вы положьте грязь в мешки, я их на нашу свалку отопру!

Анастасия Михайловна обрадовалась, и с тех пор основная часть мусора на Зиночкином горбу переезжала в овраг. Зина была очень довольна, во-первых, к ее зарплате прибавилось двадцать рублей, во-вторых, в мешках, которые выставляла на задний двор Анастасия Михайловна, попадались чудные вещи. Зина всегда вытряхивала содержимое пакетов на краю оврага и тщательно рылась в нем. Безалаберность и глупость богатых людей ее поражали. Зине частенько попадались продукты: целые упаковки йогуртов, паштетов, соков, отправленные в утиль лишь потому, что им истек срок годности. Посмеиваясь, Зина забирала еду с собой, она-то знала, что все даты на пакетах ерунда. Они с мамой едят такое и очень довольны. А вещи! Если бы вы только знали, какие хорошие, нерваные и абсолютно не сношенные тряпки выбрасывали порой богатеи. То, что не подходило ей по размеру, Зина стирала и продавала на рынке.

В общем, жизнь налаживалась… Кончилось все так же, как и началось, совершенно внезапно. Вчера Зина, как всегда, явилась к Анастасии Михайловне и наткнулась на охранника, который мрачно сказал:

– Не бегай больше сюда, уехали хозяева!

– Куда? – испугалась Зина.

– Тебе какое дело? – обозлился секьюрити. – Вали отсюда.

Зина замолчала и затеребила рукав халата.

– Ладно, – кивнул я, – с коттеджами понятно! Откуда одежда, что в чулане валялась?

– Так я из мешка ее вытянула, – пояснила Зина, – мне в последний раз так свезло! Цельный пакет шмоток! Я с дежурства к Анастасии Михайловне удрала, я завсегда так делала, ночью в больнице работы нет, только водку пить. Она мне мусор сунула, я пошуровала – там одни тряпки, ну приволокла сюда. Разобрали мы их с бабой Симой, много хорошего нашли: кофты, джинсы, свитер… Она мне за все триста рублей дала! Триста! Для внучки купила! А юбочку бросили, она из очень плохого материала, мигом посечется, да и маленькая очень, у бабы Симы внучка здоровенная! Кофточка мне сначала ничего показалась, только на ней пятна были. Я ее в туалете и постирала, гляжу – на спине дырка. Ну вообще никуда не годится! Пятна, правда, отошли…

– Не помните, – перебил я ее, – какие они были?

– Пятна как пятна, – пожала тщедушными плечами Зина.

– Ну они бывают разные: от травы, вина, фруктов.

– Не, на кровь похожие, – сообщила Зина, – бурые такие. Я в больницах на белье насмотрелась! Знаете, чего вам посоветую? Никогда кровь горячей водой не застирывайте, ни в жисть не отойдет! Только холодной и хозяйственным мыльцем пошмурыгайте, вмиг словно новое станет! От пятен-то я избавилась, а дырка прям такая противная. Пришлось кофточку бросить!

– Там еще сапог лежал…

– И куда он мне один? – хихикнула Зина. – Люди по два носят.

– И шапочка.

– Ну уж дрянь так дрянь, – вздохнула Зина, – не пойми чего. Я ее на голову попыталась нацепить, чуть со смеху не умерла, сейчас, правда, многие странное носят. Только зима на дворе стоит, мороз, к чему тряпочная тюбетейка? Швырнула в чуланчике, надо было их в мусор пихнуть, да я забыла про шмотки.

– Расскажите мне, где эти коттеджи стоят, – попросил я.

– По дороге вперед ехайте, – зачастила Зина, явно обрадованная тому, что наш разговор заканчивается, – у кладбища налево, вверх, в горку…

Получив детальное описание дороги, я сел в «Мерседес» и порулил к загородным особнякам. Снегопад прекратился, неожиданно выглянуло солнце, и я невольно залюбовался пейзажем. Все-таки русской душе приятна зима. Как это там… «Мороз и солнце, день чудесный, еще ты дремлешь, друг прелестный…» Я не слишком люблю Пушкина и не очень понимаю, почему он считается отцом-основателем русской поэзии. До Александра Сергеевича были не менее, на мой взгляд, великие стихотворцы – Жуковский, Державин. Кстати, последнего потомок Ганнибала считал своим учителем…