Светлана Бестужева-Лада: Загадки шестнадцатого этажа

В это время с другой лестницы послышались какие-то невнятные крики.

— Там же Писаренко! — вспомнил кто-то из милиционеров, а проводник мгновенно спустил Матильду с поводка и что-то ей скомандовал.

Матильда помчалась спасать Писаренко, за нею кинулись оба его коллеги с автоматами. Минут через пять из лифта вышла живописная группа: те же и два новых персонажа — хорошо одетые мужчина и женщина с ошалелыми лицами.

— Вот, товарищ майор, — доложил Писаренко Владимиру Ивановичу, — эти двое отказались предъявить документы и вообще оказали сопротивление…

— Где вы их обнаружили?

— На лестнице. На десятом этаже сидели.

— И что вы там делали, граждане? — поинтересовался Владимир Иванович.

— Ну, майор, — укоризненно сказал мужчина, — что могут делать мужчина и женщина вече¬ром в подъезде.

— Что угодно! — невозмутимо ответил майор. — Граждан обыскивали?

— Не имеете права!

— Имеем, имеем. Надо было не спорить с милицией, а предъявить документы. И занимались бы дальше, чем собирались. А так — сопротивление властям. Так что давайте, выкладывай¬те все из карманов.

Парочка не шелохнулась. Поверхностный обыск выявил: набор ключей и отмычек у дамы, газовый пистолет и отлично отточенный нож — у кавалера. А вот документы как раз отсутствовали.

— Это они министершу хотели ограбить, — безмятежно сообщила Алевтина, о которой все успели позабыть. — На десятом этаже больше не¬кого, только ее. Ее муж-покойник, все знают, картины собирал и монеты. Теперь она одна живет. А соседи по этажу — все до единого голытьба, то есть пенсионеры. Спать с петухами заваливаются. Если на десятом этаже, то даже не сомневайтесь, товарищ начальник: попытка ограбления гражданки Фомичевой.

— А ведь какой приличный дом когда-то был, — заметил с невольной тоской в голосе Владимир Иванович. — Ладно. Эти граждане поедут с нами, а вас, Светлана Игоревна, попрошу с супругом завтра утречком пожаловать к нам. Адрес знаете. Можете, кстати, и киску прихватить: похоже, они с Матильдой подружились. Поглядите.

Я поглядела, и у меня подкосились ноги. Глупая кошка обнюхивала лапы и хвост огромной овчарки, а та разглядывала ее, явно прикидывая: проглотить целиком или сначала перекусить по¬полам. Вмешаться я не успела — Матильда сомкнула челюсти на кошачьем загривке и мгновение спустя… положила Мисюсь на коврик около входной двери. Живую и невредимую, только притихшую. И отошла к проводнику, неся на морде надменно-презрительное выражение: дескать, путаются тут всякие под лапами.

— А можно я вашу собачку чем-нибудь угощу? — заискивающе спросила я проводника.

— Она на работе не закусывает, — ответил тот. — Пошли, Матильда, ты у меня молодец.

Вся милицейская компания плюс двое арестованных загрузилась в лифты и отбыла в отделение. А мы вернулись к себе. На часах было уже около полуночи.

— Из-за этих бегающих трупов я пропустил хоккей, — сообщил мой муж. — Если бы не ви¬дел собственными глазами, всыпал бы вам с кош¬кой по первое число. Одна изображает из себя сторожевую собаку, другая за кошкой уследить не может…

Супруг ворчал, кошка орала, требуя рыбы: от пережитого у нее разыгрался аппетит. Пока я успокоила одного и накормила другую, стрелки часов переползли за час. Я это отметила чисто машинально — и тут же получила весомое подтверждение: в квартире напротив что-то со страшным грохотом разбилось, и раздался истошный женский вопль: «Ублюдок!» Жизнь на нашей лестничной площадке вошла в привычную колею.

На следующее утро я отправилась в отделение милиции. Супруг вручил мне листок бумаги со своими показаниями и объяснил, что ради неопознанных блуждающих покойников не собирается отменять свое присутствие на каком-то там совещании. По-моему, там прекрасно обошлись бы и без него, но, наученная многолетним опытом, я не стала вступать в дискуссию, заведомо обреченную на поражение. Как говорится, «Врач сказал — в морг, значит — в морг». Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

В отделении Владимир Иванович сообщил, что меня жаждет видеть сам начальник — Николай Александрович. Ну, «жаждет» было, конечно, сильно сказано. Просто полковник хотел услышать оригинальную версию событий, а главное, как выяснилось, посмотреть в мои ясные глаза после того, как сам мне кое-что сообщит.

Должна сказать, что у нас с Николаем Александровичем сложились взаимно теплые отношения. Начались они с того, что несколько лет тому назад мне приспичило прописаться в квартиру к мужу, а не просто жить там «на птичьих правах». Не помню уже, с чем конкретно это было связано, но решение созрело, и я отправилась в отделение милиции — в абсолютно приемное, замечу, время, — и почти полчаса мыкалась там по пустым коридорам у запертых кабинетов. Пока, наконец, не встретила спортивного вида милицейского чина средних лет.