Галина Куликова: Рукопашная с купидоном

— Он сам с собой в пятницу по телефону разговаривал! Не было никакой китайской делегации. Ему нужен был предлог, чтобы высадить меня посреди дороги. Он высадил и поехал к сестре — позаимствовать большую белую машину с тонированными стеклами. Вернулся на ней к метро уже к назначенному времени, подобрал Соню и…

— Что — и? — спросил Медведь, который никогда не бросал фразы на середине. — Убил ее, да? И спрятал тело.

— Наверное. И шарфик ей подарил из того же материала, что и платье его мачехи. Вот почему Соня так долго болталась возле метро. Сначала она встретилась с Государевым, потом с Агашкиным, а потом… Потом ее увез Болотов. Поверить не могу!

— Это детская травма, — со знанием дела заявил Медведь. — Адвокаты так потом и скажут.

— Про травму я ничего не знаю, — простонала Лайма. — Ничегошеньки! Он всегда казался мне образцом здравого смысла, эталоном нормальности! Иван, вот скажи: разве можно жить с маньяком и не понять, что он маньяк?!

— Можно, — кивнул головой Медведь. Его непрошибаемое спокойствие странным образом успокаивало Лайму, хотя в самом начале ей даже хотелось его стукнуть. — У них часто бывают счастливые семьи. Я читал про это.

— Я собиралась создать счастливую семью с убийцей!

— А зачем он похитил Нику Елецкову? — пробубнил Медведь. — Зачем она ему понадобилась?

— Я не знаю!

— А почему ты решила, что он сейчас на даче?

— Потому что там забор очень высокий. Он сам мне сказал. И я подумала — нет лучше места, чтобы кого-нибудь убить, а тело спрятать. Ни одна живая душа не увидит.

— А чем твоему бывшему будущему мужу не понравилась твоя подруга? — продолжал допытываться Медведь. — Он ее на свидание пригласил зачем?

— Я не знаю! — простонала Лайма.

И тут снова зазвонил телефон.

— Лайма, он нашелся! — закричала Люба Жукова так громко, что Лайма от неожиданности икнула. — Петька нашелся! Его, оказывается, бабка похитила!

— Какая бабка? — не поняла она.

— Родная! Мамаша Возницына. Сережка с ней поделился переживаниями, ну она и подсуетилась. Утащила ребенка прямо из коляски.

— И теперь он писает в хрустальный горшок, — пробормотала Лайма.

— Что?

— Ничего, Люба. Я просто радуюсь. Да, кстати, я сейчас еду к Болотову на дачу — убийцу Сониного ловить.

— Убийцу? — ахнула Люба. — А кто убийца-то? Ты что — знаешь?

— Конечно, знаю, — ответила Лайма. — Убийца Болотов. Люба, ты ведь помнишь: я колебалась — выходить за него или нет. Все-таки колебалась.

— Ты с ума сошла! Какой тебе Болотов убийца! Он лучший мужик из всех, кого я знаю! Он столько с Петькой возился! Что же ты думаешь: сначала он Соню убил, а потом стал ее сына нянькать?

Лайма именно так и думала. Изощренное коварство Болотова с каждым километром становилось для нее все яснее и яснее. Он словно раздвоился в ее сознании. Один Болотов был прежним — педантичным, правильным, умным. А второй… Второго она боялась. Даже увидеть его боялась! Если бы они встретились один на один, Лайма просто умерла бы от ужаса.

На повороте к дачному поселку стояла машина, возле которой отирался Шаталов. Они посигналили ему, он тотчас же прыгнул за руль, тронулся с места и пристроился им в хвост. Медленно, один за другим, они докатили до высоченного забора, за которым скрывался дом Болотова. Шаталов первым выбрался из машины, и Лайма тоже выбралась. Подошла к нему и быстро сказала:

— Я могла бы влюбиться в вас с первого взгляда.

— Чего же не влюбились? — спросил тот, глядя ей в переносицу. — Я так ждал.

— Сначала — дело, потом — личное. Заметили? Стыдливое «личное» всегда стоит в планах последним пунктом. А должно быть первым.

— А как мы внутрь попадем? — поинтересовался Шаталов, отметая опасную тему. Однако продолжал смотреть на Лайму в упор, ел ее глазами, как недавно она его в ресторане.

— Там звонок есть.

В этот момент возле них вырос Медведь. Шаталов окинул его восхищенным взглядом, потряс за руку и с чувством сказал:

— Рад, что я вас дождался. Действительно рад.

Они подошли к калитке и прислушались. Из-за забора доносились неясные голоса, — мужской и женский. Женщина смеялась тоненько, короткими приступами. Мужчина что-то говорил и говорил — не останавливался. Поверху тянуло вкусным дымком.

Лайма сделала вдох и надавила на кнопку звонка. И через минуту услышала до боли знакомый голос:

— Кто там?

— Мы, — ответила она, и Болотов резко распахнул дверь. Наверное, просто от неожиданности распахнул, от изумления.