Дарья Калинина - Зонтик для дельфина

— Не бойся, девочка, — притворно-ласковым голосом произнес незнакомец. — Тебя я не трону. Ты мне нужна живой.

И на его губах заиграла улыбка, показавшаяся Гале просто отвратительной.

Мариша уже двадцать минут дожидалась Инну со Степкой возле их дома. Они договаривались поехать сегодня развлекаться. Степка уже достаточно вырос, чтобы понимать, как это приятно иногда выбраться из своего двора и из своей песочницы, чтобы отправиться в город или даже куда-нибудь подальше. Но на сегодня у них было запланировано катание на дельфинах. Эта мысль появилась у Мариши, когда она узнала, что ее одноклассница работает в городском дельфинарии и может без проблем и лишних просьб устроить такое катание.

— Только приезжайте до начала первого выступления, — предупредила она Маришу. — Потому что потом будет слишком суетно.

И вот теперь Мариша нервничала. Времени до назначенного срока оставалось в обрез, а Инна уже третий раз за последнюю четверть часа обещала выйти буквально через минуту, но все задерживалась. А тут еще эта несносная кефирно-яблочная диета, которой она придерживалась уже целые сутки, а точнее двадцать шесть часов и сорок две минуты. Мариша посмотрела на часы, в досаде прицокнула языком и снова схватилась за свою «Нокию».

— Вы идете? — металлическим голосом поинтересовалась она у Инны.

— Подожди буквально минуточку! — простонала подруга. — Уже идем.

— Ну что у тебя там еще случилось? — закричала Мариша. — Какую еще минуточку?! И так безбожно опаздываем!

Инна не ответила, потому что в это время в квартире раздался страшный грохот, а следом за ним детский рев. Инна вскрикнула и бросила трубку. Мариша сделала несколько глубоких вдохов, смирилась с мыслью, что они уже опоздали, и неожиданно успокоилась. В конце концов, чего волноваться из-за пустяков? Что, последний раз они куда-то едут? Минут через двадцать, когда Мариша уже вполне безмятежно созерцала резвящихся на асфальте под весенним солнышком рыжих котяток, из дома выскочила Инна, волоча за руку неохотно перебирающего ногами сына.

Одет был Степка, мягко говоря, странно. На нем были клетчатые штанишки, из которых он уже явно вырос, на ногах резиновые сапоги, хотя весна выдалась на редкость сухой и во всем городе не было ни одной лужи.

На голове у него красовалась щегольская кожаная кепочка с таким огромным козырьком, что ветер поминутно заламывал ее и сдувал с головы мальчишки. А вместо куртки на Степке был надет длинный дождевик.

— Чего задержались? — спросила Мариша, высунувшись в окошко.

— Степка перевернул на себя кастрюлю с киселем.

Пришлось переодеваться, — ответила запыхавшаяся Инна, вталкивая отпрыска в машину и залезая следом за ним. — А перед этим устроил скандал, что пойдет только в резиновых сапогах и дождевике. Ему, видите ли, кажется, что в бассейне будет сыро.

— Так ты промокнуть боишься? — догадалась Мариша, обращаясь к Степке.

Тот молча кивнул и зыркиул на Инну. Та демонстративно смотрела в другую сторону.

— А перед этим он уронил на свой праздничный костюмчик кашу, которую я ему сварила, — каким-то бесцветным голосом произнесла она, все еще делая вид, что интересуется видом из окна Маришиной машины. — А потом я не смогла найти никаких его вещей.

Их все постирала и куда-то запрятала Анна Семеновна.

А потом, когда я все-таки чудом нашла какие-то сносные штаны, он в них сел на банан, который сам же и забыл на стуле. А когда я нашла еще какие-то его вещи и мы переоделись еще раз, то ты позвонила, а Степка в это время пошел на кухню и уронил на себя кастрюлю с киселем.

— И не обжегся? — спросила Мариша, покосившись на Степку, сидевшего явно без признаков ожогов.

— Кисель уже остыл к этому времени, — хмуро ответила Инна, которая тоже сидела на той же диете, что и Мариша, и ровно столько же времени и потому находилась в таком же раздраженном настроении. — Да и вылилось все в основном на пол. Я там так все и оставила. Сил уже не было убираться.

— А где ваша Анна Семеновна?

Анной Семеновной звали няню малыша и единственного человека, кто хоть как-то умел справляться с ходячим несчастьем, которое росло у Бритого и Инны вместо сына.

— Ей с утра понадобилось в аптеку, — сказала Инна. — А потом еще куда-то. Так что она придет домой только часа через два.

И, представив себе, что скажет ей строгая Анна Семеновна, обнаружив на кухне разлитый и уже начинающий подсыхать малиновый кисель, Инна помрачнела еще больше.