Дарья Калинина - Перчик на десерт

— Это не так уж много людей, — сказала Юля. — Сам Серега, его отец и Галина.

— Ошибаешься, проявив немного любопытства, любой из окружения Сереги мог вызнать, что у него есть психически ненормальная сестрица, и даже узнать адрес клиники.

— Нужно еще раз спросить у Галины, не интересовался ли, кроме нас, кто-нибудь у нее адресом этой клиники? — сказала Юля.

Увы, Галина ничем им не помогла. Ее знакомые все как один проявляли потрясающее равнодушие к адресам сумасшедших домов. Именно так им вдова Сереги и заявила, присовокупив, что ложится спать и просит ее не беспокоить. Не успела Юля повесить трубку, как раздалось:

— Нашла!

Инна приплясывала на ковре среди разбросанных атласов и карт, безжалостно топча их ногами.

— Действительно, Медведково! — ликовала она. — Мы не могли его с тобой найти, потому что в середине девяностых годов его зачем-то переименовали в Ольшанское. Видишь, вот старый атлас за восемьдесят девятый год, тут село еще Медведково, а вот карта девяносто девятого года, тут уже село Ольшанское. Насколько я понимаю, это небольшое село в лужском направлении. Завтра же туда и съездим. Судя по карте, до него всего-то восемьдесят-сто километров. Доедем за час.

И подруги завалились спать. Увы, на следующее утро Иннин оптимизм потерпел сокрушительный удар при столкновении с грубой действительностью.

Реальные дороги не желали соответствовать нарисованным в атласах. Вдобавок пошел дождь, и видимость резко упала.

Когда же подругам начинало казаться, что все идет слишком гладко, из пелены дождя возникали различные запрещающие дорожные знаки. На знаки еще можно было бы наплевать, а вот как быть с дорожными работами, которые в среднем каждые двадцать минут преграждали путь! В общем, до Медведкова подруги добрались лишь после одиннадцати часов утра, хотя выехали около восьми.

— И куда нам идти? — спросила Юля.

Погода, к счастью, разгулялась, и стало видно, что село не такое уж и маленькое. Правда, главная улица имелась лишь одна, но по обе стороны от нее расстилался сплошной ковер из частных домов и хозяйственных построек.

— А мы даже фамилии Наташиной бабки не знаем, — сказала Юля. — И вообще ничего про нее не знаем, кроме того, что у нее была внучка Наташа.

— Это ты не знаешь, а я, пока ты паковала узлы Феодосии Карповны, выведала у нее, что домик Наташиной бабушки стоял на самом обрыве над рекой, на отшибе. И звали бабку Настасьей.

— Ну что же, пошли искать соседей бабки Настасьи, — вздохнула Юля.

И подруги дружно зашагали по селу. На берег небольшой мутной речушки они вышли довольно быстро. Обрывов тут было сколько угодно, а местные жители, видно, питали особое пристрастие к высоким берегам, потому что жилья над рекой было больше, чем в остальной части села. Подруги пошли от одного двора к другому, расспрашивая про бабку Настасью с внучкой Наташей.

Довольно долго им не везло. Сплошь попадались люди новые, не прожившие в Медведкове и пяти лет.

А значит, они ничем не могли помочь в их расследовании. Наконец подругам повезло. В старом, покосившемся домишке они набрели на такую же перекошенную бабку, сидевшую на скамейке у дома в обществе черного кота.

— Бабушка, не жила ли тут где-нибудь поблизости лет десять назад бабка Настасья с внучкой Наташей? — в десятый раз спросила Инна.

Услышав вопрос, бабка сверкнула на девушек недобрым глазом и вскочила с места. Испуганный кот поднял дыбом шерсть.

— Настасья? — прокаркала бабка, причем стало видно, что зуб у нее всего один и какой-то подозрительно клыкастый. — А кто вы ей будете?

Вопрос поставил подруг в тупик.

— Мы ищем ее внучку, — сообразила наконец Юля. — Ей причитается наследство после смерти ее отца.

— Так он, ирод, умер? — вроде бы обрадовалась бабка, но тут же сникла. — Да нет, врете вы мне.

Только вчера я его видела, живехонек. На песке под таким странным деревом с лохматым стволом валяется. Трусы на нем красные, а сам с голым пупом.

— Вы его вчера видели? — ошарашенно спросила Инна. — Где?

— А вот здесь. — И бабка спокойно кивнула на бадью с какой-то жидкостью, которая по своему виду больше всего напоминала чистую колодезную воду. — Далеко ездить, чтобы его, черта, увидеть, мне нет нужды. И не жгут ему, проклятому, чужие деньги карман. А беда его уже не за горами, только силен он, не родился еще на Руси такой богатырь, чтобы его одолеть. Да твари зеленые, что за ним стоят, тоже ему удачу ворожат. Только они ведь не виноваты, что в дурные руки попали.