Дарья Калинина - Самба с зелеными человечками

— Да хоть сейчас заявление пиши! — выкрикнул в ответ Борисов, сам с каким-то фатальным ужасом понимая, что не то он говорит, не то!

Кира подняла с пола относительно чистый лист бумаги. На нем, правда, была рваная дырка, которую она проделала своим сломанным каблуком, но девушка решила, что это мелочи. И для заявления об уходе лист еще вполне сгодится.

— Что тут у вас происходит? — заглянул в кабинет четвертый участник этого квартета.

Это был Дима. Заместитель Борисова, а также бывший любовник Леси. Ну да, бросили девушки когда-то своих любимых вместе. Так ведь они сами виноваты были. Вели себя просто отвратительно.

— Ты так вопила, что все люди разбежались! — укоризненно заявил он Кире. — И ладно бы сотрудники, попьют кофейку и вернутся на свои рабочие места. А ведь клиенты смылись. И какие клиенты! Ты локти себе кусать будешь, когда узнаешь, куда они собирались поехать!

— Не буду! — отозвалась Кира, строча заявление и от усердия даже высунув кончик языка.

— А что это ты пишешь? — поинтересовался у нее Дима. — Объяснительную записку? Надеюсь, с извинениями?

— Не надейся, — ответила за подругу Леся. — Она пишет заявление об уходе.

Лицо у Димы вытянулось. Он посмотрел на Борисова, словно тот был обязан подтвердить слова Леси. Борисов кивнул.

— Пусть уходит! — сказал он, понимая, что говорить надо совсем другое.

Не мог же он в самом деле уволить Киру! Это же просто в голове не укладывается, чтобы она вот так взяла и из-за какой-то дурацкой ссоры ушла от него. Да они ссорились по десять раз на дню. И что? Раньше она никогда не увольнялась.

Нет, он просто должен видеть ее перед собой каждый божий день. Должен, и все! И пусть они сейчас и не вместе, но он должен знать, что с ней все в порядке, что она жива. Черт возьми, он просто хотел слышать ее голос. Пусть даже только на работе. И пусть бы она при этом орала на него хоть каждый день.

— Кира, — нерешительно произнес он, намереваясь сказать, что не уволит ее, даже если она испишет своим чертовым заявлением десять тысяч листов бумаги и пустит тем самым их фирму по миру. — Ты подумай!

— Я уже подумала! — проинформировала его Кира. — Ты в последнее время стал просто невыносим! Придираешься ко мне по любому пустяку.

Борисов покраснел. На самом деле он вовсе не придирался к Кириной работе. Просто он не мог найти другого сносного предлога, который бы заставил Киру поговорить с ним. А на обвинения в служебных ошибках она вынуждена была хоть как-то реагировать.

— Кира! — возмущенно воскликнул Дима. — Как ты можешь увольняться в разгар сезона? Это же просто подстава! Леся, надеюсь, хоть ты нас не кинешь?

Леся представила, что завтра она придет в офис, но подруги тут не застанет. А будет тут только Дима торчать со своей новой подружкой. Тот самый некогда нежно любимый ею Дима, которому теперь Леся, похоже, нужна лишь постольку, поскольку является ценной сотрудницей, способной работать в разгар сезона сутками напролет без выходных и отгулов. Нарисованная мысленно картина настолько не понравилась Лесе, что она воскликнула:

— Ну уж дудки! Я тоже увольняюсь!

И, отпихнув от стола Киру, она принялась строчить еще одно заявление.

— Ну, вы обе вообще без мозгов! — воскликнул Дима и гневно вылетел из кабинета.

Борисов молчал. К заявлениям, которые бросили ему на стол подруги, он даже не прикоснулся.

— И куда вы пойдете? — тоскливо спросил он у подруг, вскинув на Киру умоляющий взгляд, призывающий ее простить, понять и остаться.

— Только не надо на меня так смотреть! — немедленно обозлилась Кира.

— Как — так?

— Словно я палач, а ты моя жертва! — огрызнулась Кира. — На самом деле все наоборот!

Она хотела посоветовать Борисову, чтобы он вспомнил, как ужасно он обращался с ней, когда она его еще любила. Как он не ценил ее, не уделял должного внимания, зачастую предпочитая свиданию с ней другие развлечения. Как отключал свой мобильный телефон на целые сутки, а то и больше. Как от него пахло женскими духами, а рукав пиджака был буквально облеплен издевательски длинными черными и однозначно женскими волосами.

Но внезапно на Киру навалилась страшная усталость. К чему снова ворошить прошлое и повторять, что уже двадцать раз было сказано? Что сделано, то сделано. Никакими словами не изменишь. И оттого, что она будет пережевывать свою обиду, ничего не изменится. Свой выбор она сделала. Больше ее тут ничего не задерживает. Пора уходить.

Леся выскользнула из кабинета Борисова еще раньше. И ждала подругу в приемной.