Татьяна Луганцева - Семь пятниц на неделе

– С удовольствием, – ответил хозяин отеля.

Сказано – сделано. И Николай продолжил, слегка наклонившись влево, к бюсту Татьяны, то есть отклонившись от основной оси.

– Так вот… Эдуарда всегда было очень много. Такой яркий, в центре внимания, шумный, громкий, скандальный, любвеобильный… В общем, фасад удался, а вот с данными режиссера, по профессиональному таланту, был напряг. То есть Эдик был неплох, но хотел быть звездой, а до «звезды» не дотягивал. И очень злился по этому поводу. Звездой же в их дуэте была Олечка Орлова. Вроде тихая, внешне даже невзрачная девушка, а, выходя на сцену, так открывалась, так играла, что сносила зрителям умы. Люди забывали, что находятся в театре, сопереживали ей, сочувствовали. Ольга Орлова – вот это была силища таланта!

– Подумаешь… – фыркнула Татьяна, с остервенением отрезая от торта большой кусок и запихивая его в рот. Ей явно не нравилось, что в ее присутствии говорят о другой женщине, да еще с таким неподдельным восторгом.

– Давно это было, плохо уже помню ее рожу, но отлично запомнил свое ощущение – ее игра была очень сильной. Такие горящие глаза, проникновенный голос…

– Почему же мы не узнали о таком таланте? – удивилась Груня, наслаждавшаяся вкусом своего блюда. – Я имею в виду, куда она делась?

– А вот это хороший вопрос, – улыбнулся улыбкой Мефистофеля Николай Еремеевич.

Если отель был на пять звезд, то кухня на все десять. Вилли принесли нарезку сыров, явно дорогих, элитных, вперемежку с орехами, фруктами и с листочками мяты и с каким-то соусом. И Татьяна тут же залезла к нему в тарелку, стащила один из кусочков – насыщенно желтого цвета, с крупными дырками.

– Мой любимый сорт, – пояснила она. – Коля, не спи, продолжай! Что ты еще знаешь?

– Сейчас расскажу, – ответил Николай Еремеевич и вздохнул, разливая всем шампанского.

Груне стало очень смешно. Художница не была знатоком вин и других алкогольных напитков, но прекрасно понимала, что шампанское, которое им подали, очень-очень хорошее, наверняка из какой-то коллекции, и стоит бешеные деньги. Наверняка обычно посетители ресторана брали одну бутылочку по особому случаю и смаковали напиток часами… Николай же Еремеевич разливал его, словно это была минеральная вода, и выпивал абсолютно залпом, явно не ощущая вкуса.

– И вот омрачилась любовь у Ольги и Эдуарда, наткнулась на гордыню Колобова, – продолжил он почему-то в стиле русской народной сказки. – Не каждый мужчина вынесет, что его женщина талантливей и лучше, чем он. Что все ей рукоплещут, на каждом шагу говорят: она – талант и звезда, а тебе лишь пожимают руку. И Эдуард крепко запил, ушел в себя, даже чуть в академический отпуск не загремел, на последних-то курсах… Но сначала он расстался с Ольгой, резко так с ней порвал и остался один. По правде сказать, когда рядом с ним не горела ее звезда, Эдик смотрелся ярче. Что есть, то есть.

– А Ольга что? – Кусок парфе с шоколадом выпал изо рта Татьяны.

– Она не смогла восстановиться после расставания с ним. Просто угасла, исчезла. Говорили, что у нее депрессия. В общем, Ольга плохо кончила – сошлась с каким-то сомнительным типом, и они, выпивши, куда-то поехали на машине и разбились.

– Насмерть?! – ахнула Груня.

– Да. Говорили, когда Эдуарду о ее смерти сообщили, он неделю из комнаты не выходил. А потом появился перед всеми с улыбкой и заявил, что забыл ее. Мол, все равно это была не его женщина, и даже хорошо, что так получилось и ему не придется с ней случайно встретиться. А еще поклялся, что не свяжется больше ни с одной талантливой женщиной, более значимой, чем он сам. Его девиз – жена должна быть под мужем! Извини, Таня. – Николай Еремеевич снова занялся своим куском мяса.

– Зачем ты передо мной извиняешься? – удивилась Ветрова. – Думаешь, Эдик всю жизнь любит свою Олю? Сомневаюсь. Не замечала за ним особой любви к одной женщине. О его отношениях с Ольгой я слышала, но считала слухи красивой легендой. Когда-то он избавился от нее, сейчас так же легко избавился от меня. Поэтому, уже в свете последних событий, можно предположить, что это была не легенда, а правда. Любит Колобов только себя и свои амбиции, часто пустые и ничем не подкрепленные. Постой! А может, ты намекаешь, что я – не талантливая и не яркая, раз он со мной потом жил?

– Мы еще ни слова не услышали о Марке, – напомнила Аграфена, чтобы сменить тему.

– Ах, да! Сейчас выпьем, и я дорасскажу… – кивнул Николай Еремеевич и снова наполнил бокалы. – Так вот, Эдуард после смерти Ольги словно с цепи сорвался, менял женщину за женщиной.