Клод Изнер - Встреча в Пассаже д'Анфер

— Конечно, — подтвердил усатый мужчина в зеленоватой кепке. — Они вечно не дают нам спать, мы с Титиной просто валимся с ног от усталости! Да-а, скажу я вам! Раньше это был приличный дом, но потом большинство наших жильцов переехали в более престижные кварталы, и тут поселились всякие голодранцы!

— Это точно! — горячо поддержал его сторож из парка, бывший вояка с пустым рукавом куртки, приколотым к плечу английской булавкой. — Мы вынуждены жить рядом со шлюхами и бездельниками! У них есть обе руки, но они ни черта не делают! А вот я, месье Плюше, по-прежнему служу родине, хотя пострадал, исполняя свой гражданский долг!

— Ну да, месье Жоблен, почти все поступили так же.

— Ну да, кроме тех, кто ни в армии служить не хочет, ни работать! Мой отец умер, месье Плюше, в сорок три года. Нас у него было пятеро, и без лишней скромности скажу, все выросли порядочными людьми. Теперь такого не бывает…

— Вы правы, месье Жоблен, — согласилась пожилая женщина, дергая таксу за поводок. — Нынче в газетах твердят, что Франции нужны дети. Увы, у меня их нет, зато есть мой Фенуйяр, с ним мне не так одиноко.

— У вас славный пес, — заметил месье Жоблен. — А вот и наша Амеде! Привет, ты принесла мою пенсию?

— Привет честной компании. Нет, Жоблен, я не принесла тебе пенсию, зато у меня есть письмо для вас, мадам Альфонзина.

Мадам Плюше поспешно распечатала конверт, воскликнула «О!», и ее лицо озарила улыбка.

— Это от мадемуазель Иды, она не забыла про нас, Зефирен.

— Фенуйяр, прекрати, глупая собака, ты же удавишься! — закричала пожилая женщина. — Можно мне тоже посмотреть, мадам Плюше?

Обе с восторгом разглядывали программку казино в Сермез-ле-Бен.

— «Мадам Альфонзине Плюше и ее супругу месье Зефирену Плюше на память о гастролях „Ла Маскотт“. С наилучшими пожеланиями», — прочитала вслух счастливая консьержка. — Как это приятно — получить от такой известной певицы подарок! Я вклею эту программку в наш семейный альбом, ладно, Зефирен? Мы обожаем оперетту. А вы, месье Жоблен, любите музыку?

— Только военную!

Виктор решил, что пора вмешаться:

— Добрый вечер, дамы и господа, — сказал он, приблизившись, и посмотрел на мужчину: — Если не ошибаюсь, вы здешний дворник?

Зефирен Плюше окинул его недоверчивым взглядом.

— Ошибаетесь, месье, я — консьерж.

— Прошу меня извинить.

— Ваши извинения приняты. Но впредь не путайте, это разные должности: я отвечаю в этом доме за все. Чем вам помочь?

— Я хотел бы послать букет цветов мадемуазель Иде Бонваль. Она ведь здесь проживает?

— Ее сейчас нет, она на гастролях, за ее квартирой присматривает мадам Плюше.

— А вы не знаете, когда она вернется?

— Вы знакомы с ней лично? — насторожилась Альфонзина Плюше.

— Я имел удовольствие наслаждаться ее пением в салоне у графини де Салиньяк и хотел бы выразить свое восхищение.

— Это очень любезно с вашей стороны, но насчет цветов вам лучше повременить, не то, боюсь, они успеют завянуть. Мадемуазель Бонваль вернется не раньше Рождества.

— Бесконечно вам признателен, мадам. Вам повезло, вы ведь имеете счастье часто видеть такую знаменитость.

Заметив, что Альфонзина Плюше зарделась от удовольствия, Виктор продолжил атаку:

— Полагаю, мадемуазель Бонваль получает много писем от поклонников…

— О, да. Но она дама приличная и не требует, чтобы мы приносили их ей, сама спускается за почтой. Вчера от нее приезжал посыльный, чтобы забрать корреспонденцию. Я все отдала, ведь он показал мне записку, написанную ее рукой. Она собирается пожить за городом у какой-то знатной дамы. Будет там репетировать перед выступлением в Елисейском дворце, а в январе следующего года мадемуазель Бонваль, по слухам, даст сольный концерт в присутствии президента Феликса Фора и его супруги.

— А знатная дама, у которой она поселилась, случайно, не Афродита д’Анжьен, у нее есть поместье недалеко от Домона? — спросил Виктор с деланным равнодушием.

— Альфонзина, ты слишком много болтаешь, — заметил Зефирен Плюше. — Месье, мы не обсуждаем с незнакомыми людьми своих жильцов. Все, что мы можем вам сказать, это что в настоящее время мадемуазель Бонваль находится в Сермез-ле-Бен. Мое почтение.

Виктор приподнял шляпу и снова оседлал велосипед. Миновав дом номер 18, он поехал вдоль длинного здания, на котором висела огромная вывеска:

Виктор вздрогнул. В голове вертелась какая-то мысль: «Катание на коньках на настоящем льду»! Его осенило: полозья! Он видел полозья коньков в заляпанной кровью сумке, которая валялась на полу в квартире Сюзанны Боске! Сердце у него бешено заколотилось. Он должен быть уверен. Виктор развернулся и поехал в обратную сторону. На тротуаре возле дома номер 24 уже никого не было, за исключением пожилой женщины с таксой.