Наталья Александрова - Африканская страсть

– Пивка! – передразнил его коллега. – Сейчас тебе Ракитин холодного пива поднесет! И пива, и кофе, и какавы с чаем! Он тебя уже второй час по всей редакции разыскивает!

– Ракитин? – с ужасом повторил Николай.

Он вспомнил свое вчерашнее столкновение с начальником, вспомнил его обещания, вспомнил, что должен был накануне закончить срочный материал на сто двадцать строк, и масштабы трагедии вырисовались перед ним во всем своем ужасающем величии, отдаленно напоминая очертания Большого Кавказского хребта.

– Ракитин! – еще раз повторил журналист и героическим усилием заставил себя подняться на ноги.

Полутемная комната наборной, в которой его накануне сморил непобедимый сон, поплыла перед глазами. Николай схватился за ближайший стол и снова мучительно застонал.

– Ты хоть умойся, герой, – сочувственно проговорил Захарыч, оглядев коллегу, и покачал лысой головой.

Николай с трудом добрался до туалета и подставил голову под струю холодной воды. Жить стало немножко легче, в голове прояснилось, и оттого ужас его положения стал еще отчетливее.

Но делать нечего – нужно было идти к начальнику и принимать свою порцию синяков и шишек.

Сергей Сергеевич Ракитин поднял голову, и его лицо перекосила гримаса отвращения.

– Я тебя обещал уволить к чертям собачьим? – проговорил он нарочито спокойным голосом, который, однако, нисколько не обманул Николая и не скрывал ярости, кипевшей в душе у заместителя главного.

– Сергей Сергеевич, но я…

– Что – ты? – прогрохотал Ракитин. – Ты в зеркало сегодня смотрелся? Ты морду свою сегодня видел?

Вот это как раз Николай сегодня делал. Вытащив голову из-под струи ледяной воды, он подошел к зеркалу, но не сразу узнал собственное отражение. Сначала ему померещилось, что это кто-то другой заглядывает в зеркало из-за его плеча – какой-то старый, изможденный жизнью бомж с красными, как у больного сенбернара, глазами, с опухшей от хронического пьянства физиономией и такими мешками под глазами, что в них, наверное, можно было бы нагрузить килограммов по пять картошки. В довершение этой удручающей картины на левой щеке журналиста отпечатался заголовок рубрики «Светская хроника». Правда, заголовок отпечатался задом наперед, в зеркальном изображении, но Николай смотрел на него тоже в зеркало и прочитал без затруднения.

С этим последним несчастьем он справился – оттер надпись мокрым носовым платком, но ликвидировать все остальное было ему уже не под силу.

И вот теперь Николай стоял перед начальником, понурившись, и ожидал решения своей судьбы.

– Ты помнишь, что должен был сдать в номер материал на сто двадцать строк о наркомании в школах? – гремел Ракитин. – Хорошо, выпускающий успел развернуться, поставил вместо твоих малолетних наркоманов заметку о злоупотреблениях в зоопарке! Сколько можно? Я тебя вчера предупреждал. Это был последний раз.

– Но, Сергей Сергеевич… – проныл Николай, – я вас клятвенно заверяю, это не повторится…

– Мне твои клятвы надоели! Конечно, это не повторится, потому что ты у нас больше не работаешь! Ты уволен! И я постараюсь сделать так, чтобы тебя не взяли ни в одну приличную газету!

Ракитин опустил голову и уткнулся в свои бумаги, тем самым давая понять, что разговор закончен.

Референт директора центра «Вариант» поправил свои пепельные волосы и в упор посмотрел на журналиста.

– Зачем вы разыскиваете Ольгу Теодоровну?

Николай на мгновение растерялся. Действительно, зачем он искал эту женщину? Ведь его уволили из газеты совершенно по другому поводу, статья о любвеобильном профессоре здесь ни при чем…

– Она заказывала мне несколько месяцев назад одну статью… – повторил он без энтузиазма, – статью о профессоре, который развлекался с аспиранткой…

– Что значит – заказывала? – глаза референта округлились, брови его удивленно поползли вверх.

– Ну… понимаете… она заплатила мне за то, чтобы я написал эту статью и протолкнул ее в номер…

– Но ведь это же совершенно безнравственно! – проговорил референт в священном ужасе. – Разве можно торговать печатным словом? Совершенно неудивительно, что вас уволили с работы!

Николай с интересом уставился на своего собеседника. Как его зовут… какое-то простое имя, но никак не удается его вспомнить. Во дает, какой устроил цирк! Безнравственно! Какие слова знает! Тоже мне, святой угодник нашелся! И откуда ему, интересно, известно, что Николая уволили? Еще и двух часов не прошло, как Ракитин подписал приказ!