Людмила Милевская - Жених со знаком качества

Я вспомнил конференцию в Париже, вспомнил свой позорный провал и возненавидел Заславского. Сколько боли он мне принес. Ради чего? Ради своей выгоды? Конечно ради выгоды. За так Заславский не пошевелит и пальцем. И годы нашей дружбы ему не помешали. Подлец! Мерзавец! Скотина! Ох как чешутся кулаки! Я убью его! Убью! Убью? Да нет, это глупо. Чего не скажешь сгоряча. И он не хочет моей смерти. Он далеко не смельчак, чтобы отважиться на такой рискованный поступок. Да и зачем моя смерть ему? Здесь Мархалева перемудрила. Едва я так подумал, дверь кабинета открылась, на пороге показалась Мархалева и в такт моим мыслям сказала:

— Роберт, как хотите, но Заславский вас хочет убить. Пока не могу объяснить почему, в голове еще не сложилось, но будьте уверены, моя логика меня не подведет. Ответ я найду.

Не знаю почему, но я вдруг поверил: да Заславский хочет меня убить. Все и во мне об этом говорило. Холодок пробежал по спине.

— Так думайте поскорей, пока жив еще, — сказал я и уткнулся в монитор.

Чтобы не сойти с ума, решительно собирался работать. Но в тот день поработать так и не удалось. Мархалева не успела выйти из кабинета, как зазвонил мой мобильный.

— Ну, че, козел, попал? — поинтересовался блатной голос и в трубке раздались гудки.

Я покачал головой, чертыхнулся. Не замечая вопроса в глазах Мархалевой, собрался отправить трубку в карман, но не успел: раздался новый звонок. Не забыв про случай с Тамарой, я не стал кричать “да, попал!”, а вежливо сказал “алло” и подождал ответа. Ждать пришлось долго: я раз пять повторил “алло” прежде, чем услышал:

— Роберт, срочно приезжай, я на даче, — глухим голосом попросила Мария и заплакала.

— Что случилось? — испугался я.

Мария истерично закричала:

— Роберт! Ни о чем не спрашивай! Срочно приезжай! Или будет поздно! Я наложу на себя руки!

Я растерянно посмотрел на Мархалеву и сказал:

— Надо ехать…

— Куда? — насторожилась она.

— На дачу к Заславским, у них что-то стряслось.

Мархалева запротестовала:

— Ни в коем случае, Роберт, это ловушка.

— Какая ловушка, — рассердился я, вылетая из кресла и устремляясь в прихожую. — Случилась беда! Еду немедленно!

Мархалева бежала за мной и кричала:

— Роберт, поеду с вами. Поеду с вами.

— Только попробуйте, очень пожалеете, — пригрозил я.

— А что вы мне сделаете? — рассмеялась она.

— Не пущу на порог своего дома.

Удивительно, но такая безобидная угроза ее остановила. Мархалева от меня отстала. Лишь крикнула вслед:

— Не теряйте бдительности, Роберт, и, если что, звоните. Мы с Кристиной будем ждать.

— Хорошо, — пообещал я и помчался к Марии.

Дача Заславских по нынешним меркам расположена близко от города. Сорок километров я отмахал на одном дыхании. За мыслями совершенно утратил чувство времени: словно по мановению волшебной палочки перенесся из своей квартиры на перекресток, одна из дорог которой вела к дому Заславских. Да и там очнулся лишь потому, что на безлюдной автобусной остановке меня поджидала Мария. Она сидела на разбитой скамейке и плакала. Заметила меня лишь тогда, когда я притормозил автомобиль и громко ее окликнул.

— Роберт! Роберт! — закричала она, заливаясь слезами. — Произошло нечто ужасное!

Я удивился:

— Почему ты ждешь меня здесь?

— Так надо, Роберт. Дальше ехать нельзя. Надо спрятать машину, — сказала она и начала как-то странно икать.

Я понял, что у Марии тихая истерика. Она хаотично хваталась за голову, перебирала волосы, отстраненно трогала свое лицо, вскрикивала и подскуливала. Выяснять что случилось было бесполезно. Я закатил автомобиль в ближайшие кусты, взял Марию за руку и поспешил к ее дому. Пока дошли, чего только не передумал. Остановился на такой версии: Заславский с Делей на даче. Мария их застукала и решила привлечь в свидетели меня. Свидетелем быть мне совсем не хотелось; я лихорадочно искал причину, которая помогла бы поскорей увезти Марию в город. С этой мыслью я к дому и подошел. Увидев во дворе автомобиль Заславского, остановился, испуганно оглянулся на Марию и спросил:

— Он там?

Она кивнула:

— Да.

— Один?

— Один, — сказала она, проходя вперед и распахивая дверь ногой.

Тому, кто считает жизнь прекрасной, скажу: так будет не всегда. Когда видишь перед собой бездыханное тело человека близкого и нужного как воздух, человека, к которому привык — жизнь кажется невыносимой. Вот когда реальность превращается в пытку: еще недавно хмурились эти брови, еще недавно пристально смотрели эти насмешливые глаза, и губы шевелились, выплевывая безжалостные фразы… и вот перед тобой труп. С незнакомым лицом. С деревянными руками и ногами. Труп!!! Безжизненное тело, равнодушное и чужое… Только что оно по-дружески ненавидело тебя, а теперь лежит безразличное и немое. И карой небесной именно в этот момент осознаешь то, чего не понимал раньше: тело это… Да-да, тело — человек, разве это не одно и то же? Это тело всегда было (было!) родным. Легкое подрагивание бровей, кривая улыбочка, нервные движения длинных и тонких пальцев, падающая на лоб прядь волос — все, на что я так безучастно взирал совсем недавно, сейчас, в эту трагическую минуту, составляет для меня наивысшую потребность. Разум сатанеет от горя, сердце заходится от боли, от жестокого осознания безобразной истины: губ этих и бровей не увижу уже никогда.