Наталья Александрова: Утром деньги, вечером пуля

– Жалко! – честно призналась я.

– А если жалко, выкинь ты ее где-нибудь в безлюдном месте, желательно без свидетелей, и забудь про нее как про страшный сон! И лучше выпей с нами чашечку кофе, ты же знаешь, как Мила его варит… Мила-джан, сделай Васеньке кофе, как только ты умеешь, и мне заодно еще чашечку… – Тут Бахчинян неожиданно рявкнул: – И хватит уже про эту сумку несчастную, у нас и так сегодня день не задался! А ты со всякой ерундой пристаешь!

Мила уже несла к нашему столу поднос с двумя аппетитно дымящимися чашками, при этом она как-то подозрительно переглядывалась с Бонни.

– Смотрите у меня! – прикрикнула я на них. – Думаете, я не замечаю ваши тайные знаки?

Что ж, пожалуй, капитан Бахчинян прав, он дал мне дельный совет, пусть и в недопустимо грубой форме. Хотя я на него нисколько не сержусь, потому что мы старые знакомые, можно даже сказать друзья, и еще ребята сегодня и правда на взводе после так несвоевременно случившегося в их дежурство убийства.

Итак, сумку нужно выбросить и поскорее забыть о ней. Так я и сделаю.

– Бонни, домой! – Мы распрощались с Милой и вышли на улицу.

Отойдя пару кварталов, я сунула пакет с сумкой в первую встречную урну и потянула Бонни за собой. На секунду отвлеклась на витрину соседнего магазина – там была выставлена очень симпатичная коротенькая шубка с капюшоном, а у меня как раз нету зимнего. И тут же меня боднули в бок.

Это Бонни протягивал мне пакет, вытащенный из урны. Да еще морду такую сделал – вот, мол, вечно ты все теряешь и забываешь, глаз да глаз за тобой нужен…

Я схватила пакет и побежала к следующей урне. Но там это бессовестное чудовище уперлось всеми четырьмя лапами и не пожелало уходить без пакета.

– Бонни, – сказала я как можно строже, – немедленно прекрати хулиганить! Мне некогда, и вообще, ты должен слушаться. Оставь пакет и пойдем!

Ага, сейчас он послушается, как же…

Я пыталась запихнуть пакет в урну, Бонни мне этого не давал, причем довольно успешно.

– А что это вы тут делаете? – раздался у меня за спиной подозрительный голос.

Подошла бдительная старушенция. Глаза под очками воинственно блестят, уши торчком, волосы под беретиком дыбом стоят.

– Это что это вы, девушка, в урну кладете? – вцепилась в меня старушенция.

– А вам какое дело? – огрызнулась я и тут же прикусила язык, но было уже поздно.

Старуха набрала в рот воздуха и заорала:

– А вот я счас милицию вызову, и они проверят, что ты там кладешь! Караул, террористы дом взрывают!

И ведь совершенно не боится Бонни! Да что там, она и саблезубого тигра не испугается. Лох-Несское чудовище так обругает, что оно со страху ко дну пойдет! Кинг-Конга по стойке «смирно» поставит!

И вместо того чтобы защитить хозяйку и рыкнуть как следует на старуху, этот трус и провокатор поджал хвост и попятился. Я выхватила пакет из урны, другой рукой дернула негодяя за ошейник, и мы покинули поле боя со всей возможной скоростью, а вслед нам неслись победные вопли старухи.

Мусорные баки возле нашего дома были полнехоньки, и наверху восседали три кошки, что делало подходы к ним для меня совершенно неприемлемыми.

Бонни обожает гоняться за кошками. При виде любой самой невзрачной кошки он необычайно оживляется, вырывает из моих рук поводок и несется за представителями семейства кошачьих со всех четырех лап. Вид у него при этом самый грозный, так что кошкам не поздоровилось бы в случае встречи.

Но дело в том, что приличные домашние кисы, чистюли и сибаритки, по улицам не гуляют. И на помойке не сидят толстые ленивые персы, изнеженные томные ангорки и изысканные сфинксы. По улицам гуляют хвостатые и полосатые прохиндеи, которые повидали на своем веку всякого и закалились в боях за место под скудным петербургским солнцем. А потому уличные кошки всегда успевают от Бонни удрать. Было, правда, несколько случаев, когда Бонни удавалось с ними близко пообщаться, но заканчивались эти случаи всегда грустно для моего глупого пса. Один раз пришлось даже к ветеринару его везти.

Но Бонни, к моему большому сожалению, никогда не учится на собственных ошибках и преследует кошек с упорством, достойным лучшего применения.

Так что помойку мы обошли стороной. И явились домой.

В квартире Бонни сразу же потерял интерес к пакету и устремился на кухню, я ведь говорила, что он жуткий обжора. И ведь ел же бутерброды у Милы! Я сделала вид, что не понимаю его намеков, и вытащила сумку из пакета.

Что ж, вещь хорошая. Совершенно не попорченная, почти новая, нигде ни царапины, хоть и побывала в зубах у Бонни. И дорогая, теперь я поняла это без сомнения.