Наталья Александрова - Кодекс поведения блондинки

И Василий Макарович, кажется, почувствовал мое состояние.

– Я пойду осмотрю место преступления, – сказал он. – Может, замечу что-нибудь важное. А ты сходи в сад, там оглядись. Вдруг тоже что-то найдешь…

Я понимала, что он меня просто жалеет, но охотно приняла его предложение: так давно я не видела любимый сад, так по нему скучала!

Не сомневаюсь, что там мне сразу станет легче!

Я открыла дверь, спустилась с крыльца и зашагала по дорожке, мощенной плитами неправильной формы.

Помню, как я спорила с мужем о том, какой материал выбрать для мощения дорожек. Он настаивал на фигурной плитке, которую видел в саду у знакомого бизнесмена, а я ему говорила, что натуральный камень гораздо лучше подходит к нашему участку, гораздо естественнее смотрится в ландшафте.

Тогда я еще могла в чем-то его убедить. Впрочем, в том, что касалось сада, он мне обычно уступал.

Я огляделась по сторонам – и чуть не расплакалась. А я-то надеялась, что в этом месте мне станет легче! Да тут инфаркт заработать можно от расстройства!

Во что превратился без меня мой чудный сад!

Газон, который я аккуратно подстригала каждые две недели, зарос густой травой и выглядел теперь, как нестриженый и нечесаный подросток, только что попавший под дождь и потом расчесавший мокрые волосы грязной пятерней. К тому же в посаженной мной канадской траве пробились нахальные местные сорняки – кашка, ромашка, какие-то мелкие сиреневые цветочки и даже – боже мой, только не это! – бич всех садоводов одуванчики! Да от них же теперь никогда не избавиться!

Чтобы немедленно не броситься коршуном на сорняки, пришлось напомнить себе, что я, к сожалению, теперь не у себя дома и в данный момент меня должны волновать более важные вещи, чем прополка газона.

Я тяжко вздохнула и пошла дальше.

Клумба с ранними весенними луковичными выглядела ужасающе. Тюльпаны выкопать в июле никто, конечно, не удосужился, и теперь среди жухлых стеблей нельзя было определить, где какой сорт. Если они не сгнили и проклюнутся весной, то все равно успели переопылиться, и вместо сортовых бутонов получится безобразие.

На большой цветник лучше было не смотреть, чтобы не расстраиваться. Шпорник торчал вверх унылыми голыми палками, синие цветки давно облетели. Золотые шары никто и не подумал подвязать, они повалились на землю. Колокольчики съели улитки, над астрами вились тучи мошек. Одни георгины пыжились, пытаясь доказать всем поблекшим цветам, что они здесь главные, но я-то знала, что гонор их до первых заморозков, которые не за горами.

Герань в вазонах на террасе засохла без полива.

Накаляясь постепенно, как электрическая плита, я шла к розам. Кем же надо быть, чтобы, проживая пять месяцев в загородном доме, даже не полить цветы? Нарочно они решили погубить сад, назло мне? Ну, положим, Володьке и раньше было на все наплевать – лишь бы в доме было комфортно и кормили его вкусно! Но Ольга, судя по всему, собиралась строить свою жизнь с моим муженьком если не навсегда, то надолго, отчего такая ненависть к бессловесным созданиям? Если и розы погибли, я убью эту стерву!

Тут я вспомнила, что Ольгу уже кто-то убил, и – да простит меня Господь! – почувствовала некоторое удовлетворение.

Розы не погибли, но ничем и не порадовали. Листья их поникли, завядшие цветки никто не срезал, и теперь они придавали моим несчастным питомицам очень неприглядный вид. Земля под розами поросла сорняками – крапивой и лебедой, уж эти-то злодейки любят только хорошую землю, абы где расти не станут!

Мне захотелось зареветь – от души, в голос, с причитаниями типа «на кого же вы меня оставили» и «как же я теперь буду без вас».

Нет сомнения, что розы погибнут. Никто не станет засыпать их на зиму сухим торфом и укутывать мешковиной, и они пропадут в первый же мороз. А я без них, конечно, проживу, но все же сейчас мне очень горько, как будто оторвали часть души.

Я обошла их всех: розовую, дивно пахнущую по вечерам, белую с огромными, величиной с блюдце цветами, чайную, темно-красную, плетистую и наконец мою любимую, цветы которой были сиреневыми с голубым отливом, сорт так и назывался – «Голубая луна».

Всюду увядание и запустение, розы тянули ко мне сквозь сорняки искривленные больные ветки, и «Голубая луна» выглядела не лучше, хотя как раз возле нее сорняки отсутствовали. В чем же дело? Я присела и увидела, что земля вокруг куста густо засыпана сухими сосновыми иголками. У меня в сарайчике стоял их целый мешок, для рододендронов, два куста которых росли по ту сторону лужайки, не пойду смотреть на них, чтобы не расстраиваться.