Татьяна Луганцева - Просто он работает волшебником

– Ох, никак я не дойду до этого. Приехал я в Москву, значит… – Парень свел брови на переносице.

– Ну? Дальше!

– Меня Маша провожала, беспокоилась, наверное, что я такой неуклюжий, замкнутый и глупый, растеряюсь в большом городе. Поэтому сказала, что обязательно позвонит домой и меня на вокзале, прямо у поезда, встретит ее старшая сестра. Она поможет мне в Москве. Я, конечно, переживал. Вдруг мы разминемся? Я же не видел никогда ее. Маша сказала, что сестра у нее очень добрая, сострадательная, красивая, блондинка… Зовут ее очень интересно – Мирабелла, это была моя единственная зацепка.

– Не может быть! – выдохнул Максим, смотря на него потрясенными глазами. – В жизни не бывает таких совпадений!

– Ты о чем?

– Так ты и есть Гриша?!

– Гриша, я же давно тебе об этом сказал. А что?

– Да тебя же искали!

– Я знаю, ты уже сказал, что сюда друзья твои приедут… – повел затекшим плечом парень.

– Да нет! Тебя Мирабелла искала!

– Так ты ее знаешь?

– Она и есть та женщина, ради которой я бы очень хотел выбраться отсюда! Мы же вместе с ней тебя искали… А ты вот где сидишь… Если бы я случайно здесь не оказался, мы бы тебя никогда не нашли!

– А она меня не встретила! Я и растерялся на вокзале, задержался на нем дольше, чем надо бы. Ждал ее. Думал, может, человек опаздывает или забыл, или по другим перронам ходит? Я там бродил и увидел, как один пьяный пристает к женщине. Я за нее вступился… Она пригласила меня в кафе, хотела угостить за то, что я ей помог. Мне было неудобно, но, если честно, очень есть хотелось! С дороги все‑таки… Вот я и согласился. А в кафе меня разморило, и я потерял сознание. Мне так показалось… тогда, а очнулся уже здесь. Долго не понимал, что происходит. Пришли ребята, поспрашивали меня…

– О чем?

– Откуда я, есть ли у меня родственники в Москве, есть ли где остановиться? Я ничего не понимал, плохо себя чувствовал, рассказал им всю правду. А они и обрадовались. Сказали, что жить я буду здесь, что я им подхожу, по этим… по физическим данным.

– Для чего подходишь?

– Мол, буду с ними работать: крышевать, следить за инвалидами, отбирать у них деньги, заставлять их работать. Что меня люди будут бояться и деньги отдадут сразу, – облизал пересохшие губы Гриша.

– Понятно…

– А я с детства никого обидеть не могу, не то чтобы стукнуть или избить! Я, конечно, стал отказываться, но они продолжали… уговаривать. Сначала по‑хорошему, затем…

– Можешь не продолжать, я все понял. Какие же они сволочи! – покачал головой Максим.

– Они дали мне время подумать, а потом сказали, что если я не соглашусь, то меня убьют, и даже труп мой не найдут. Тем более что я из другой страны… Сколько, мол, нас таких приезжает в их страну, в Москву и пропадает – бесследно и навсегда. Такая судьба и меня ждет. Вот лежу и думаю… – Парень замолчал.

Максим внимательно посмотрел на него:

– И ты еще думаешь?

– В смысле?

– Да любой другой на твоем месте уже выколачивал бы душу из кого угодно, лишь бы спасти свою шкуру!

– Ну, не любой… Вот ты согласился бы? – спросил парень.

– Я? Бить я никого бы не стал, но согласился бы, чтобы выиграть время. Обманул бы их потом, – ответил Максим.

– Ага! Умный какой… Они сразу же захотели проверить, не обманываю ли я, не струшу ли. Притащили какого‑то инвалида без ног и приказали мне жестоко избить его. При этом обратились к нему: «Без обид, Гаврилыч, просто надо парня проверить. А у тебя и так все уже давно отрезано и отбито! А мы тебе потом бутылку водки выставим, чтобы ты выпил и забылся и не так болели бы раны». Вот так! Максим, ты бы смог избивать человека без ног, который смотрит на тебя стариковскими глазами и говорит: «Ну, давай, сынок… Раз надо. Только не по культяпкам бей! А то у меня сразу разрыв сердца от боли случится». А эти сволочи еще смеются и подбадривают меня: «Даже если ты его убьешь, ничего страшного, он уже отработанный материал, ему недолго осталось, мы другого найдем! Зато ты будешь знать, куда больнее всего ударить инвалида, мы в своем время показали ему, что значит – по культяпкам лупить…»

Максим стряхнул пепел и честно ответил:

– Нет, так бы я никого ударить не смог.

– Вот и я тоже. Били они меня за этот отказ, сильно, и в какой‑то момент от боли я чуть не сломался. Подумал, что соглашусь стукнуть этого деда, при этом даже стал обдумывать, как именно я его буду бить. Замах изображу большой, для видимости, удар несильным получится. А потом у меня перед глазами встали насмешливые глаза Маши, и я четко понял, что она бы отвернулась от меня, если бы я хоть пальцем тронул этого несчастного.