Татьяна Луганцева - Сачок для ночной бабочки

– Уходи отсюда! – прошипела рыжая.

– Тогда эту! – указал мужик на блондинку, и она быстро нырнула в машину.

Взвизгнули колеса, и машина унеслась на большой скорости.

– Как она не боится… – глубокомысленно заметила Яна, провожая ее взглядом.

К ним спешили еще три девицы.

– Ты что, с Луны свалилась? – опасно надвинулась на Яну рыжая. – Вот мы сейчас с девчонками весь лоск-то твой отцарапаем…

– Нам конкурентки не нужны! – подтвердила невзрачная и приготовилась вместе с подругой кинуться на Яну. Было понятно, что она самая злая, так как меньше всего пользовалась спросом.

Но расправа не состоялась. С двух сторон появились патрульные машины и тут же раздался пронзительный женский крик:

– Тикайте! Облава!

Девушки мгновенно исчезли, как будто их и не было. И только Яна, тупо моргая и ничего не понимая, осталась стоять на обочине.

Агриппина Павловна наконец-то вздохнула спокойно, увидев Яну на ногах. Она отправила Бориса Ефимовича в соседний магазин со списком нужных продуктов, а сама приступила к домашним делам. Ребенка сейчас не было, и ничто не мешало активной уборке квартиры. Яна давно предлагала взять помощницу престарелой даме, но та наотрез отказалась.

– Я никого не потерплю в своем доме, мне все будет не по нраву, что сделано не моей рукой, – категорично заявила она. Несмотря на возраст, здоровье у Агриппины Павловны было хорошее, только иногда шалило давление.

Сейчас она заложила грязное белье в стиральную машину, вытерла пыль со всех полочек, начистила сантехнику, приняла продукты от пришедшего из магазина супруга и усадила его за телевизор, заботливо укрыв пледом. У Бориса Ефимовича сильно болели суставы, и долго находиться на ногах он не мог. Затем она включила «адскую машину», как она называла профессиональный чистящий пылесос, и приступила к влажной уборке пола, ковров и мягкой мебели.

Пылесос так гудел, что она не сразу услышала, что кто-то настойчиво звонит в дверь. Агриппина Павловна смело направилась открывать, даже не спрашивая, кто пришел. Дело в том, что в их доме с огороженной территорией круглосуточно дежурил охранник, и он строго «фильтровал» всю публику. Если кто-то хотел пройти в ту или иную квартиру, посетитель предварительно звонил по телефону и спрашивал разрешения у хозяев. Яна отнесла в дежурку список тех людей, кого надо было пропускать к ним в любое время года и в любое время суток. Ричард, конечно, был в этом списке, но человек, стоящий на пороге, не был Ричардом, хотя он тоже был занесен в этот важный список.

На пороге Яниной московской квартиры стоял Карл Штольберг собственной персоной. Агриппина Павловна невольно залюбовалась им. Да и как не залюбоваться таким мужчиной – высокий, с потрясающей фигурой и широкими плечами, красив лицом, темные глаза, вьющиеся светлые волосы. На Карле были черные рубашка и джинсы. У ног стояла дорожная сумка. Агриппина Павловна методично на протяжении уже нескольких лет пыталась найти в этом человеке хоть один изъян, чтобы раздуть его до размеров атомной бомбы (она ничего не могла с собой поделать, считая его разлучником Яны и ее любимого Ричарда), но ни единого изъяна в Карле Штольберге ее пытливый ум не обнаружил, что разозлило женщину еще больше. Она даже пыталась хамить ему, конечно, в отсутствие Яны, но и это не срабатывало. Поведение Карла было безукоризненным – всегда предусмотрителен, вежлив, уважителен и учтив. Самым интересным фактом являлось то, что даже Ричард не испытывал к нему никаких отрицательных чувств. Он прекрасно знал свою жену и понимал, что многое, если не все, зависело именно от нее. То, что не влюбиться в Карла фактически нереально, он тоже понимал. Одна Агриппина Павловна не сдавала своих боевых позиций и держала оборону от «заморского проходимца».

– Здравствуйте, Агриппина Павловна, – произнес Штольберг приятным баритоном с едва уловимым акцентом. Он и так хорошо говорил по-русски, а после встречи с Яной усиленно занимался с педагогом, чтобы в совершенстве знать язык, на котором говорит любимая.

– Ну, здравствуйте, ваше величество, коли не шутите, – ответила Агриппина Павловна, вытирая руки о передник и протягивая правую Карлу, зная, что тот все равно не отстанет, пока не поцелует ей руку.

«Надо же, ведь и не брезгует обслугой», – всегда думала она, страшно смущаясь, так как все никак не могла привыкнуть к такому обхождению.

– Чего приехали? – в лоб спросила она неожиданного гостя.