Анна Ольховская: Ухожу в монастырь!

Почему маскировочного?

Да потому, что после нашего с Никой и Ежиком неожиданного возвращения из небытия весь месяц не утихал ажиотаж вокруг этого события.

Еще бы! Ведь загадочное исчезновение семьи Алексея Майорова, после которого он женился на своей любовнице, тоже вменялось ему в вину.

Ну а что – все понятно! Убил жену и дочь, закопал где-нибудь в лесу, а потом изображал страшное горе, почти год мотался по свету, якобы в поисках семьи. А на самом деле только и ждал, когда со своей девкой в открытую жить можно будет!

И вдруг – такое!

Мало того, что и жена, и дочь живы-здоровы, так еще и сын, оказывается, у Майорова родился!

А в том, что Алексей Майоров-младший действительно сын Алексея Майорова-старшего, не сомневался ни один самый скептичный скептик.

Потому что наш Лешик-Ежик был такой точной копией отца, что порой казалось, что это клон. И если бы только внешность… Но и походка, и мимика, и жесты – все у мальчика было таким же, как у папы.

А вот в повзрослевшей Нике, малышкой тоже очень походившей на Алексея, сейчас все больше проступают мои черты.

Но моей копией нашу дочь назвать нельзя, просто видно, что она моя. И Лешкина. Но – сама по себе.

Красивая получилась девочка, чего уж там. Густые, слегка вьющиеся волосы ольхового оттенка, изящные черты лица, тонкие темные брови, пушистые ресницы, но больше всего внимание привлекают глаза.

Большие, странные, двухцветные – серо-карие.

Пристальный взгляд которых не все могут перенести.

Но Ника редко смотрит «особенным» взглядом. Она в совершенстве научилась управлять своей силой и чаще всего «отключает» ее, предпочитая жить нормальной жизнью обычной десятилетней девочки.

В школу пока ни она, ни Ежик не пошли. Ежик – в силу малолетства (хотя там, в джунглях Амазонки, Петер Вайс научил его читать и писать, причем не только на русском, но и на немецком языке), а Ника…

Мы с Алексеем и Сергеем Львовичем просто не знали пока, куда ее отправить учиться.

Да, для детей-индиго уже созданы специальные учебные заведения, но, во-первых, они все интернаты закрытого типа, а во-вторых, курируются спецслужбами.

Об этом Сергей Львович Левандовский, генерал ФСБ, имел представление не понаслышке.

И именно поэтому тайну Ники знали только самые близкие – делать из нашей дочери подопытного кролика мы не собирались.

Так что Ника на пару с братом пока с упоением предавалась ничегонеделанию.

А все мы прятались от пронырливых папарацци, не собираясь никому рассказывать, где же мы были больше трех лет. Мы не давали интервью, не ходили на записи всевозможных ток-шоу, предоставив разбираться с прессой Виктору.

Он и разбирался, как мог, но удержать на привязи свору папарацци был не в силах.

И эти типы сутками дежурили возле нашего дома с фотокамерами наперевес. И даже усиленная по просьбе Алексея охрана придомовой территории не могла справиться с особо пронырливыми типами.

Поэтому мы обычно сразу спускались в подземный гараж и выезжали из дома на машине.

А когда хотелось прогуляться пешком – прибегали к маскировке.

Вот и я прибежала сегодня. Тем более что зимой это сделать довольно легко – достаточно надеть другое пальто, натянуть до бровей меховую шапку-стог, спрятав под ней волосы, и накрасить только губы (от мороза). А без макияжа я, обладательница светлых ресниц, становлюсь совсем не похожей на себя при параде.

Почему решила отказаться от машины?

Сапоги. Не забыли? Их же прогулять надо, а не покатать.

К тому же я собралась идти совсем недалеко, на соседнюю улицу, где за эти три года, пока нас не было в Москве, открылся чудесный магазинчик дизайнерских подарков и украшений.

И где я собиралась выбрать подарок для Саши Голубовской.

Совершенно справедливо очень обидевшейся на меня.

Хотя что это я! Сашка давно уже не Голубовская, она сменила фамилию мужа, оказавшегося редкостной гнидой, на свою девичью, и теперь и она, и ее дети, Слава и Вика, – Демидовы.

Наверное, было бы еще разумнее стать не Демидовыми, а фон Клотцами, взяв родовое имя Сашкиного деда, Зигфрида фон Клотца, оставившего в свое время завещание, по которому все его немалое, прямо скажем, состояние отходило ребенку Марии Ковалевой. Девушки, угнанной во время войны из белорусской деревушки на работу в фашистскую Германию. Статную красивую славянку матушка Зигфрида вы-брала из привезенной с Востока толпы измученных людей для работы в своем замке, ну а там – там случилось то, что случилось.