Татьяна Луганцева - Убийства в шоколаде

А старик уже огромным, длинным моноклем с остервенением сшибал головки одуванчиков, которые почему-то за несколько секунд из желтых и плотных превратились в белые и воздушные фонарики. Они очень легко лопались под ударами старика и разлетались на миллионы легких белых зонтиков. Вокруг Варвары их летали уже миллионы. И этим белым покрывалом было уже покрыто все поле, такое большое, снежное и холодное.

Варя вздрогнула и открыла глаза, словно от внутреннего толчка, словно этот злобный старикашка ударил и ее своим огромным моноклем. Темные стволы деревьев и безмолвие снега. Даже птицы не шумели и звери не рычали. Варя не чувствовала ни рук, ни ног.

«Надо же, все-таки заснули от холода, усталости и монотонного трепа», – подумала она.

Варя с трудом повернула голову и содрогнулась, увидев Власа. Глаза закрыты, цвет лица не внушал доверия. Бледно-синюшного оттенка кожа, припорошенная белыми, блестящими в лунном свете кристалликами льда. Такие же припорошенные ресницы и брови. Страх, который испытала Варвара, словно вдохнул в нее новые силы, прорвавшиеся в крике и действиях. Она схватила Власа за плечи и начала его трясти, бить по щекам, стряхивая с его кожи ледяную красоту.

– Не смей! Нет, ты не можешь умереть! Такой холодный! Господи, помоги! Открой глаза! Живи! Нельзя спать! Очнись!

Ее не покидала паническая мысль, что он уже промерз насмерть! Оставаться одной с трупом Варя не хотела и поэтому продолжала возрождать Власа к жизни.

– Так нечестно! Подлец! Я должна была первая! Я не хочу умирать одна!

– За что ты меня так? – разлепил Влас синие губы.

– Жив?! Не может быть! Я уже подумала, ты того… Это нечестно! Давай, ты сначала дождешься, чтобы я умерла, потом захоронишь меня по-человечески, а уже потом и сам умирай, – предложила Варвара.

– Ну уж нет, – прошептал Влас. – Мне еще и могилу рыть? Я не буду этим заниматься!

– Я-то тебе точно не вырою, я слабая женщина! Нас не найдут. Нас дикие звери съедят! Влас, открывай глаза, нам нельзя здесь оставаться!

– Не открываются, ресницы заморозились.

– А ты поплачь, – посоветовала ему Варя.

– Спасибо за предложение. Вот тебя хоронить буду, тогда и поплачу. А пока так, на ощупь…

– У меня же бутылка коньяка есть, сейчас я тебя разотру.

Варвара не успела закончить фразу, как Влас с криком открыл глаза, сделав самоэпиляцию ресниц, и уставился на Варю остекленелыми глазами.

– Коньяк?!

– Целая бутылка, – подтвердила она. – Ой, живой, миленький мой! Прямо не нарадуюсь! Впервые так сильно я испугалась! Честно!

– Успеешь еще нарадоваться! Откуда у тебя целая бутылка? – смотрел он на поллитровое коричневое чудо.

– Так сам же сказал, когда мы собирались. Бери все необходимое! Я-то уже догадывалась, что лесом бежать придется, подумала, что замерзнуть можно. Вот и запихнула в сумку.

– Чего же раньше не говорила?

– Так бежали, не до того было, а потом сразу заснули. Если бы не дед с моноклем, совсем было бы плохо! Это он меня разбудил и спас нас!

– Какой дед с моноклем? – Влас поморщился от боли.

– Злой такой! Ты не поверишь! Он мне приснился! И как начал бить по одуванчикам огромным моноклем. Может, он Дед Мороз? А они резко из желтых стали белыми и накрыли все своим белым пухом, то есть снегом. Вернее, он оказался потом снегом, – щебетала Варвара, словно у нее открылось второе дыхание.

Влас смотрел задумчиво.

– Тише-тише! Все хорошо! Успокойся! Не знал, что отморозить можно и голову!

– Да я серьезно! Он мне приснился! Если бы не этот дед, – Варвара захлебывалась эмоциями от пережитого ужаса.

– Я верю, верю тебе! Ты, главное, успокойся, – Влас говорил ласково, точно с умалишенной.

– Сейчас я тебя разотру, – вздохнула она.

– Нет уж, – Влас выхватил у нее из рук бутылку, откупорил и отпил три больших глотка. – Ох, хорошо! Еще переводить такое добро наружу! Только внутрь! И ты пей!

– Не хочу.

– Пей, я сказал! Это не обсуждается!

Варвара подчинилась и поморщилась.

– Разогревает как… Внутри прямо…

– А то! Мы спасены! Хотя, может, и зря, – сник Влас.

– Почему зря? – удивилась Варя.

– А если не выйдем? Второй раз умирать? Это слишком жестко! Зачем разбудила? Я бы уже заснул, и все.

– Не дрейфь, Влас, выйдем! Что про меня Габриэль подумает, когда вернется? Ради моей мамы он меня будет разыскивать. Найдет труп или не найдет – не знаю, но точно найдет последние следы. Они уехали парой с Власом со свингерами! Вот ведь прикол! Что обо мне подумают? Как оправдаешься? Кто поверит, что мы просто перепутали? А написать объяснительное письмо я сейчас смогу только если кровью.