Татьяна Луганцева - Убийства в шоколаде

– Да? – произнесла она в трубку.

– Варя? Это я… – сообщил ей доверительно голос.

– Привет.

– Привет.

– Я не отвлекаю?

– Нет. Извините… Просто я не пойму, с кем говорю.

– Это я, Влас. Мне номер твоего телефона Габриэль дал, он вроде улетал уже…

– А, Влас, ну конечно! Я тебя не узнала. Сама тебе хотела звонить, – воскликнула Варя. – Что ты хотел?

– Мне Габриэль посоветовал уйти с работы.

– Что?

– Знаешь, не телефонный разговор. Давай я приеду? Хотя, Новый год. Ты занята, наверное? Я что-то совсем не подумал, какое сегодня число. Извини. Нервничаю что-то…

– Давай встретимся на ВВЦ, – вдруг предложила Варя.

– Ты уже знаешь?! – удивленно спросил он.

– О чем? – насторожилась она.

– Не важно. Давай встретимся там, – очень быстро согласился Влас и суетливо добавил: – В шесть вечера.

После разговора с Власом в душе Вари остался неприятный осадок недосказанности, но она отмахнулась от неприятных дум и стала готовиться к встрече. Коренная москвичка, Варвара с детства любила гулять на территории Выставочного центра, и, хоть не была там сто лет, именно в новогодний вечер захотела туда попасть и исполнить просьбу Габриэля присмотреть за парнем. Словно общаясь с Власом, могла приблизиться к Габриэлю.

«Я становлюсь маньячкой… Неужели и правда влюбилась? Это катастрофа! Я не хочу, чтобы именно сейчас все стало так серьезно! Все мои мысли сводятся к нему…»

Варвара посмотрела в зеркало и улыбнулась. Она умела держать осанку, умела играть лицом, была очень даже артистична. Сейчас Варя очень понравилась себе. Стройная, на высоких каблуках, подтянутая. Черные плотные колготки, короткая черная юбка, красиво сидящая на узких бедрах, короткая ярко-малиновая дубленочка и яркая помада ей в тон довершали сногсшибательную для сильного пола картину.

– Уверена, что тебе надо уходить на ночь глядя? – спросила мама. – Хотя, что я говорю… Зачем сидеть с нами, старухами? Конечно, куда-то бежишь. Хотя я тебя, дочь, если честно, не понимаю.

– А чего тут понимать?

– Если бы я встретила такого мужчину, как Габриэль, уже бы не дергалась! Вот куда ты идешь? Жди его дома! Не будь как эта стрекоза порхающая – его бывшая девушка.

– Мама, успокойся, я не по любовным делам, – улыбнулась Варя.

– Точно?

– Честное слово!

– Тогда иди. Но смотри! Светлана Ивановна всенепременно доложит, что тебя дома не было! А мужик задумается: на фига ему такая несерьезная жена. Все они подсознательно мечтают о женщинах порядочных, верных и домашних! Что бы при этом ни говорили.

– Мама, честное слово, я не должна быть ему верной! У нас отношения не в той стадии, – тряхнула роскошной шевелюрой Варя.

– Самая важная стадия – он присматривается к тебе. Послушай, что тебе взрослый человек говорит!

– Мама, я по делам! – Варвара чмокнула мать в щеку.

Она вышла из коттеджа и вдохнула полной грудью. Погода немного смилостивилась и опустила на землю мягкий, пушистый снег. Он, правда, долетая до земли, моментально таял и превращался в грязь. Но хотя бы в воздухе выглядел красиво и успевал немного пожить на ветках деревьев. Начало смеркаться. Варвара дошла до дороги и подняла руку, голосуя. Долго машины она не ждала никогда. Сразу же нарисовывался мужчина, клюнувший на ее трогательный, изящный силуэт. Вот и в этот раз остановился первый же автомобиль.

– Куда, Снегурочка?

– До ВВЦ подбросите?

– Пятьсот или телефончик, – лукаво посмотрел на нее водитель.

– Пятьсот рублей, – строго заявила Варвара.

– Садись… – разочарованно вздохнул дядька.

Варвара села рядом с ним и пристегнулась.

– На свидание? Такая праздничная! – вздохнул водитель.

– На него.

– Прямо вот под Новый год в парке? На свежем воздухе?

– Ага.

– Романтично, – покосился на нее водитель.

– Очень. – Варя осталась в образе немногословной барышни.

– Кому-то повезло, – вздохнул водитель.

– Сочту за комплимент.

– Будете петарды запускать? – допытывался шофер.

– Обязательно! Салют – это наших рук дело!

Он высадил ее точно у центральных ворот. Варвара оплатила проезд и вышла на улицу, прохладную по сравнению с нагретым салоном.

Центральный вход на Выставку достижений народного хозяйства, ныне арендуемую коммерсантами, производил гнетущее впечатление. Он сразу расставлял все по своим местам. Мол, вы тут никто, а мы – все! Великий народ, отгрохавший самых здоровых мужика и бабу в трудовом союзе. Не в сексуальном, а в трудовом!