Наталья Александрова: Полюблю до гроба

У меня перехватило дыхание, ноги подогнулись, и я свалилась на ковер.

Хорошенькое дело – вместо того чтобы спасти Наталью, я сама попала в переплет!

Я попыталась встать, но Ольга набросилась на меня, как коршун на цыпленка, и схватила за горло. Я взглянула ей в глаза. В них было столько ненависти, столько ярости, что я поняла – убить меня ей ничего не стоит. Я попыталась сбить ее руки со своей шеи, как учил меня дядя Вася, – но ничего не вышло: ярость придала Ольге просто нечеловеческую силу.

У меня уже начало темнеть в глазах.

И вдруг, когда я уже прощалась с жизнью, в комнату влетело что-то огромное, золотисто-песочное, и Ольгу отбросило от меня могучим ураганом.

Я со стоном приподнялась и увидела, что она лежит на ковре, вращая глазами, а над ней стоит, поставив лапы на ее грудь, мой дорогой Бонни!

В дверях комнаты появился дядя Вася. Он огляделся и удовлетворенно проговорил:

– Ну, кажется, мы подоспели вовремя! Хорошо, что ты дверь открытой оставила.

– Да, еще чуть-чуть, и вы застали бы два трупа! – проговорила я, встав на ноги.

– Уберите от меня это чудовище! – пропыхтела с пола Ольга.

– Ага, размечталась! – ответила я. – Ты нам уже показала, как с тобой опасно иметь дело. Теперь так и будешь лежать, пока за тобой не приедет милиция.

– Ладно, Бонни, отпусти ее, – смилостивился вдруг дядя Вася. – Только глаз не спускай, смотри, чтобы не сбежала!

– Что это вы такой добрый? – спросила я.

– Боюсь, как бы не померла со страху. Она нам нужна живой, для суда. Уж очень много на ней преступлений. Пускай за все ответит.

Ольга со стоном поднялась, покосилась на Наталью и мстительно проговорила:

– Но ты, подруженька, все равно сдохнешь. Тех таблеток, что ты приняла, хватит, чтобы убить лошадь!

– А вот это вряд ли. – Наталья села на кровати. – От глюкозы не умирают.

– От какой глюкозы? – удивленно переспросила Ольга.

– Антон мне все подсовывал эти таблетки, настаивал, чтобы я их пила, а я знаю, что беременным нельзя принимать антидепрессанты, да и вообще с детства никаких таблеток не пила, вот и подменила таблетки на обычную глюкозу. Так что ты меня напичкала сахаром. Конечно, много сладкого в моем положении тоже вредно, но не смертельно.

И вот тут-то Ольга не выдержала. Она заревела, как раненое животное, и бросилась к кровати. Но успела сделать только два шага, как Бонни снова сбил ее с ног.

Когда утихла кутерьма с милицией, когда Ольгу увезли и дядя Вася с Бонни тоже ушли, мы остались с Натальей вдвоем. Она выглядела не такой бледной и передвигалась довольно сносно, действие лекарства из баллончика закончилось, а глюкоза не принесла особого вреда.

– Что теперь будешь делать? – спросила я.

– Жить! – сказала она. – Теперь я буду жить! Ребенка ждать, работать…

– Работать? А с мужем что?

– Ой, чуть не забыла! – Наталья бросилась к шкафу и начала выбрасывать из него мужские вещи – пиджаки, свитера, брюки.

– Достань там, в кладовке, чемодан, а то мне тяжело… – пропыхтела она, с головой уйдя в шкаф, и вынырнула из него с ворохом трусов и рубашек.

– Выгоню его на фиг! – сообщила Наталья. – И разговаривать не стану! Пускай с милицией сам разбирается! Теперь главное – фирму спасти. Эх, жалко, Игоря нету, мы бы с ним сработались!

– А ты что, сама руководить собираешься? – удивилась я.

– А что? У меня образование есть… Найду среди своих соучеников кого-нибудь потолковее, возьму замом…

Я подумала, что надо было бы заняться ей этим раньше, но лучше поздно, чем никогда. И вообще, в первый раз вижу, чтобы человек так изменился буквально за несколько часов. То была полная тетеха – слабая, безвольная, а теперь энергия просто брызжет. Вероломство мужа пережила легко, беременность так на нее повлияла, что ли? Ну, все к лучшему.

– Кадровика не увольняй, – сказала я, – мужик въедливый, но все, что на фирме творится, знает, может быть полезным. И эту рыжую Антонину можешь секретарем взять, она хоть и глуповата, но честная.

Таким образом я решила отплатить Тоне за хорошее отношение.

– А вот секретаршу Маргариту Степановну гони в шею, – добавила я, – она тебе увольнения Антона никогда не простит. Ну, пока.

Мы спустили два огромных чемодана с мужскими вещами вниз и велели консьержке сказать Антону Петровичу, что в квартире милиция, его сообщницу уже взяли и его тоже ищут.

– Он как услышит, так и пропадет навсегда, – посмеивалась Наталья, – и если удерет от милиции – его счастье, мне до него теперь дела нету…