Наталья Александрова - Теща Франкенштейна

Не только в лице, но и во всей фигуре субъекта читалось несомненное стремление войти в «Эльдорадо» и в то же время попытка воздержаться от этого решительного шага.

– Здорово! – обратился дядя Вася к незнакомцу. – Ну, чего ты стоишь на пороге? Зайдем, может?

– Недобрый ты человек! – произнес тот с глубоко выстраданной обидой в голосе. – Видишь, что я страдаю! Меня ведь в этом… в «Олимпийце» ждут, – он махнул рукой в направлении трехэтажного здания. – У них там трубу прорвало… а если трубу прорвало, так непременно Степаныча зовут! А тут этих… стекляшек на каждом шагу понаставили, сбивают с пути русского человека!.. и ты еще пристаешь с этими… с привыкациями… то есть с провокациями!..

– Да я не с провокациями, а от души! – запротестовал дядя Вася. – Вижу, что хороший человек мучается, так дай, думаю, помогу… поддержу, так сказать… тем более что у меня сегодня день рождения, так что я, Степаныч, угощаю!..

– А откуда ты меня знаешь? – осведомился Степаныч. – Мы с тобой что, в четвертом РСУ работали?

– А как же! – подхватил дядя Вася. – Именно в четвертом! Ни в каком другом…

– Как же тогда насчет «Олимпийца»? – засомневался Степаныч. – Там же ждут… я и так уже два часа как должен был прийти…

– Два часа подождали – и еще час подождут!

– Так ежели я выпью, как я им трубу починю?

– Известно как, Степаныч! На автопилоте! – заверил дядя Вася нового знакомого. – У тебя же, Степаныч, руки золотые! У тебя, Степаныч, мастерство, а мастерство – его не пропьешь!

– Во! – Степаныч заулыбался. – Правильные твои слова! Мастерство – его не пропьешь! А за это, друг, непременно надо выпить.

И он решительно вошел в гостеприимные двери «Эльдорадо».

За стойкой возвышалась рослая представительница прекрасной половины человечества, в крупных рыжеватых кудрях известного оттенка «медный романтический». На лице буфетчицы при помощи губной помады была нарисована приветливая улыбка, несколько не соответствующая ее истинному настроению.

– Здравствуй, Зинуля! – заискивающе пробормотал Степаныч, на полусогнутых ногах приближаясь к стойке. – А я вот тут старого друга встретил… много лет не видались, так сама понимаешь, надо это дело отметить…

– В долг не налью! – сурово заявила Зинуля. – Ты сперва за все прежнее рассчитайся…

– Да я в долг и не прошу! – заверил ее Степаныч. – Я же говорю – друга встретил! Друг и угощает…

– Это еще надо поглядеть, что за друг такой! – Зинаида перевела взгляд на Василия Макаровича и оглядела его с ног до головы.

Дядя Вася почувствовал себя неуютно – казалось, многоопытная буфетчица просветила его рентгеном. Однако, чтобы завоевать ее доверие, он вытащил из кармана купюру (одну из тех, что получил от директора магазина «Черный треугольник») и помахал ею в воздухе.

Купюра произвела впечатление. Лицо Зинаиды смягчилось, и она вопросительно взглянула на посетителей:

– Что будем заказывать?

– Ну, Зинуля, что ты спрашиваешь? – Степаныч облизнулся. – Ты же знаешь, мне как всегда!

– А другу?

– Мне то же самое, и еще бутылочку «спрайта», запивать!..

– А шавермы надо?

– Зинуля, ты же меня знаешь! – возмутился Степаныч. – Я никогда не закусываю, не имею такой глупой привычки! И вообще, мне кошек жалко, из кого шаверму делают!

Зинаида выставила на прилавок запотевший графинчик дешевой водки, подала дяде Васе бутылку лимонада.

Степаныч подхватил водку и поставил ее на соседний столик.

– Ну, друг, за сантехнику! – провозгласил он первый тост и торопливо разлил водку по маленьким стаканчикам.

– За сантехнику! – поддержал его дядя Вася и, пока Степаныч прислушивался к происходящим в организме процессам, ловко, как наперсточник, перелил водку из своего стакана в его, а себе налил «спрайт».

– Хорошо пошла! – крякнул Степаныч и удивленно уставился на свой стакан, удивительным образом наполнившийся. – Ну, друг, как говорится, между первой и второй можно выпить по одной!

Через пятнадцать минут Степаныч, опустошив графинчик, мирно задремал за столом, а дядя Вася расплатился с Зинаидой, подхватил чемоданчик с инструментами и покинул «Эльдорадо», объяснив его хозяйке, что идет работать за павшего друга.

Выйдя из рюмочной, он огляделся по сторонам, снял свой пиджак, бросил на дорогу и как следует его потоптал. После этого его самого вполне можно было принять за водопроводчика со стажем.

Подойдя к служебному входу спортивной школы, Василий Макарович поставил чемоданчик на крыльцо и позвонил.