Дарья Калинина - Гарем шоколадного зайки

– Что же нам делать?

Теперь, когда была пройдена большая часть дороги, отступать назад было как-то глупо. И друзьями было принято решение идти вперед. Лисица вновь нацепил себе на голову очки. Теперь не было нужды прощупывать пол у себя под ногами. Из земляного он превратился в надежный бетонный. И спрятать мину под ровным покрытием не было никакой возможности.

– Да и близко тут слишком к жилым помещениям. Даже совсем крохотный заряд взрывчатки может повредить перекрытия и привести к обрушению всего дома.

И все же друзья понимали – какие-то новые ловушки господин Иванов мог устроить и тут. Пусть они и не были опасны для самого дома, но Иванов должен был подстраховаться. И возможно, очень скоро он и его люди будут извещены о появлении в нижнем этаже незваных гостей.

– Где же эта пыточная с Богданом? – шепотом осведомилась Леся, нервы у которой начали сдавать.

– Сейчас мы уже придем.

И тут же Лисица замер, так что не ожидавшие этого подруги ткнулись ему носами в спину.

– Что?

– Там за стеной кто-то есть.

– Кто? Богдан?

– Я совсем в этом не уверен.

Несмотря на то что человек в соседнем помещении был всего один, друзья медлили, не зная, на что решиться. Но тут Лисица извлек из кармана пистолет и зажал его в руке.

– Откуда у тебя это?

Но Лисица снова не ответил. Он умел оставаться совершенно глухим, когда в том была необходимость.

– Я иду первым. – Вместо ответа он сунул Кире в руки свой прибор тепловидения. – Если все в порядке, то вы идете следом.

И прежде чем девушки сумели что-либо сказать, исчез. Что поделаешь, Лисица всегда умел исчезать незаметно.

Оставшись одни в темном коридоре, подруги сначала растерялись. Но затем Леся поторопила Киру:

– Надевай скорей эту штукенцию!

Кира нацепила очки и удивленно охнула. Теперь перед ее глазами были два световых пятна, хотя секунду назад была всего лишь бетонная стена.

– Ну что там? Они дерутся?

– Нет, стоят. О, один пошел на сближение.

– Сражаются?

– Не знаю. Один не шевелится, а другой как-то дергается. Кажется, все в порядке.

Не успела Кира произнести эти слова, как в коридоре вновь появился Лисица.

– Ну, скоро вы? Машу вам, машу, вы что, не видите?

Подруги не стали отвечать. Они поспешили за Лисицей и через минуту оказались в камере, где содержался Богдан.

Самого пленника они узнали не сразу. Он лежал прямо на полу, прикрытый окровавленными лохмотьями, в которые превратилась его одежда. Лицо Богдана распухло до неузнаваемости, нос был явно сломан. Он приоткрыл один глаз. Второй затек и стал синим. Зубов у Богдана явно тоже не хватало, губы ему не повиновались. И вместо слов до друзей донесся лишь едва слышный шепот.

Прислушавшись, подруги уловили несколько слов. К их удивлению это были слова предостережения:

– Бегите. Спасайтесь!

– Без тебя мы никуда не уйдем!

В единственном глазу Богдана мелькнула надежда. Парень был изможден физически, но духовно еще не сломлен. Пытки, истязания и плен длились не так долго, чтобы окончательно подорвать его жажду жизни. Да, Богдан был сильно избит, но он был молод и он очень хотел жить.

Он даже попытался самостоятельно встать, но ноги не слушались его. Одна, похоже, была серьезно повреждена. То же самое можно было сказать и о руках. На одной не хватало мизинца. Богдан стойко держался под пытками, не желая расставаться со своими деньгами. Подруги даже зауважали его за это. Все-таки надо испытывать очень сильное чувство, чтобы так противиться пыткам.

Совместными усилиями они подняли Богдана и потащили его к выходу из камеры. Им удалось выйти никем не остановленными, добраться до входа в подземный лабиринт, и тут Лисица озабоченно заявил:

– За нами погоня.

Он снова был в своих очках и смотрел назад.

– Там трое, а за ними еще четверо. Похоже, нас раскрыли.

– А где же вертолет, обещанный Тараканом?

– Ты слышала шум лопастей садящегося вертолета, крики, выстрелы? Нет? То-то и оно, никакого штурма пока не было. Таракан нас обманул. Двигайтесь скорей! Они уже близко!

Хорошо было Лисице командовать, а бедный Богдан и так двигался из последних сил. Он очень старался не быть обузой своим спасителям. Прыгал на здоровой ноге как мог. Но, увы, вторая нога совсем его не слушалась. Кость была сломана, даже простое прикосновение к ноге вызывало страшную боль. Но парень терпел, и лишь время от времени с его распухших губ срывалось проклятие или стон.

Лисица тоже ругался, но не от боли. Проклятия невольно вырывались у него всякий раз, когда он оглядывался назад и видел всех приближающихся врагов.