Дмитрий Черкасов - Канкан для братвы

– Брось оружие! – зычно гаркнул Котовский и выстрелил на поражение, приняв старшего сержанта за переодетого в милицейскую форму пособника террористов.

Но пуля прошла мимо. С пятидесяти метров из «Макарова» никто никуда не попадает.

Закругленный кусочек свинца в медной рубашке расколотил висящий под потолком телевизор.

– Не стреляйте! – Огурцов навалился на Котовского. – Это наш человек!

– Слезьте с меня! – возмутился Гурген Ваганович, отталкивая начальника аэропортовской милиции. – Он первый начал!

– Пиотровский, сволочь! – закричал Марк Антонович. – Хватит палить!

Старший сержант обессилено откинулся на сопящего белоруса и убрал палец с гашетки. Сверху, с балкончика, осторожно высунулась разбитая физиономия Каасика.

Лейтенант Петухов спрятал в кобуру пистолет и повернулся к Котовскому.

– Разрешите доложить, господин подполковник?

– Докладывайте, – Гурген Ваганович махнул рукой.

– Ребята возбуждены, их можно понять...

– С чего бы это? – язвительно поинтересовался рубоповец.

– Так следы на полосах...

– Какие следы? – насторожился обитатель особнячка на Чайковского.

– Неделю назад техники сообщили, что на взлетно-посадочных полосах появились непонятные следы. Человеческие, – уточнил Петухов, делая вид, что не замечает гримасничающего за спиной у Котовского подполковника Огурцова. – И видели кого-то чужого в тоннеле.

– Так что же вы, вашу мать, раньше молчали?! – разъярился рубоповец. – Почему не сообщили в ФСБ?! Что тут вообще происходит?!

– Никто ж не думал... – протянул начальник линейного отдела аэропорта.

– Сейчас уже поздно думать, – устало констатировал Котовский. – Майор, идите и заберите автомат у этого идиота. А вы, лейтенант, вызовите сюда техников, кто видел следы на полосах и посторонних людей. Времени вам – пять минут. Выполняйте!

Разбирательство по факту дорожно-транспортного происшествия, в результате которого «рено клио симбол» превратился из полноценного седана в сильно побитое купе, заняло ровно две минуты. На сто двадцать первой секунде Игорь Борцов отряхнул руки, с чувством выполненного долга посмотрел на торчащие из сугроба ноги весьма неумного водителя малолитражки, начавшего угрожать известному далеко за пределами Питера братану злыми чеченскими бандитами, и вернулся в свою машину.

– Он уехал прочь на ночной электричке, – тихо пропел Борцов.

– Ехать не хотел, но зажало яички... [103]– поддержал Денис.

– Точно, – согласился браток и втопил педаль газа, предварительно проверив местонахождение Герберта. Кобелек свернулся калачиком на заднем сиденье, поблескивал бусинками глаз и делал вид, что он самая послушная и беспроблемная собака в мире.

Фиолетовый внедорожник аккуратно объехал разбитый «рено» и влился в поток автомобилей, предусмотрительно уступивших ему всю левую полосу.

Иван Иванович Биндюжко инспектировал только что отремонтированный этаж нового здания городской прокуратуры, когда ему сообщили о совершенном захвате заложников. Глава надзирающего ведомства напустил на себя серьезный вид, буркнул что-то одобрительное лебезящему перед ним владельцу турецкой фирмы, осуществлявшей работы, и заспешил на выход, дабы лично прибыть на место и засветиться под софитами телекамер.

Спускаясь по мраморной лестнице, больше подходящей дворцу, чем присутственному учреждению с мизерными бюджетом и окладами сотрудников, Биндюжко сделал несколько звонков по мобильнику и узнал, что почти все городское руководство правоохранительной системы уже давно выехало в аэропорт. Прокурор, как это обычно бывает, узнал о происходящем одним из последних.

Иван Иванович еле слышно выругался, колупнул ногтем стену и грозно глянул на семенящего рядом помощника.

– Опять сэкономили? – Биндюжко поднес к самому носу референта палец с прилипшей к подушечке чешуйкой водоэмульсионной краски.

– Все согласно смете, – прошелестел помощник, лукаво озираясь.

Городской прокурор имел от выделенных на ремонт здания на Почтамтской улице пятнадцати миллионов долларов солидный «откат», на который он уже купил себе третью дачу и вторую машину жене. Поэтому старался лишний раз не поднимать вопрос об истинной стоимости работ и позволял себе выражать недовольство качеством исключительно кулуарно. И то лишь в моменты наивысшего раздражения.

– Почему меня сразу не поставили в известность о заложниках? – Биндюжко с легкостью переключился на тему террористического акта.