Дмитрий Черкасов - Один день Аркадия Давидовича

– Помню, конечно, – закивал Клюгенштейн. – Такое, блин, трудно забыть...

– Так вот, – Штукеншнайдер переступил с ноги на ногу, – Данька рассказывал, что у того, блин, усы и после смерти шевелились... Типа, под стол упал, блин, подергался децл [4]и затих. Но усишками еще долго шевелил... И регулярно, блин. Полежит-полежит спокойно, потом усами пошевелит и снова застывает...

– Как это так? – удивился Клюгенштейн.

– Ну, не зна-аю, – протянул Телепуз. – Но факт, блин, удостоверен лично Горынычем.

Братки помолчали, отдавая должное Даниилу Колесникову по кличке Горыныч, всегда отвечавшего за любое свое сказанное слово, по причине чего его сильно боялись нечистые на руку подшефные бизнесмены и очень не любили сотрудники правоохранительных структур. Ибо, если заслуженный браток говорил, что «порвет барыгу, как Тузик грелку», можно было не сомневаться, что именно так оно и будет. И никакое ментовское окружение выбранную жертву не спасало, получая по башке вместе с охраняемым коммерсантом.

Правда, стоит отметить, что Горыныч был весьма незлобив и крайне редко прибегал к физическим мерам воздействия на бизнесменов.

– Папа, я хочу мороженного! – сынок Телепуза дернул за руку папашу.

– Я тоже! – Клюгенштейн-младший поддержал товарища по играм.

– Ну, идите, блин, и купите, – Аркадий поправил висящий на шее отпрыска золотой могендоид [5], вытащил из кармана какую-то купюру и сунул подрастающему поколению. – Вон лоток...

Детишки потопали к передвижной тележке с мороженным.

– Не, всё таки не сдох, – Глюк ткнул пальцем в кроля, перевернувшегося на другой бок и явившего миру округлое, покрытое светлым мехом брюшко. – Целиком, блин, шевелится...

– Жирный какой! – Причмокнул Телепуз. – Прям просится на вертел...

– Ты это брось! – нахмурился Аркадий. – Тут, блин, зоопарк, а не гастроном...

– Да я ничего, – вздохнул Григорий.

Однако по его лицу было видно, что он с трудом отогнал от себя светлую мысль о поимке кроля, выносе тушки с территории зоопарка и приготовлении жаркого где-нибудь на ближайшем мангале у Петропавловской крепости.

От лотка с мороженным донеслись возмущенные крики продавщицы, отказывавшейся принимать у детишек в качестве оплаты за две сахарные трубочки новенькую стодолларовую банкноту.

Телепуз и Глюк синхронно развернулись.

– Эй, коза! – зычно рявкнул Клюгенштейн. – Ты чё скандалишь?

Мороженщица осеклась и уставилась на братков маленькими выпученными глазками, под одним из которых темнел свежепоставленный синяк.

– Папа! – завопил мелкий Телепуз. – У тети сдачи нет!

– Так пусть сходит, разменяет! – предложил Штукеншнайдер. – Мы подождем!

Мороженщица выпятила нижнюю губу и фыркнула.

– Щас! Сами идите, если хотите!

Братки переглянулись и медленно двинулись к тележке с изображением веселого пингвина, на белой грудке которого чья-то шаловливая рука выцарапала свастику.

Лоточница принадлежала к низовому звену коммерческих структур, и разбираться с ней Телепузу и Глюку было не по чину. Кроме того, не хотелось омрачать выходной день забрасыванием тележки с мороженным, куда предварительно должна была быть помещена продавщица, в близлежащий водоем.

– Ишь, чего удумали! – разошлась торговка, завидев появившегося в конце аллеи местного милицейского сержанта и почувствовав свою полную безнаказанность. – Дет я м валюту раздают ь ! А, может, она фальшивая?!

– Я те дам – фальшивая! – разгневался Клюгенштейн, час назад снявший тысчонку бакинских [6]со своего счета в солидном банке, дабы не испытывать недостатка средств на проведение культурного досуга. – Ты на кого, блин, гонишь, коза?!

Покачивающееся тело стража порядка добрело почти до лотка, помотало головой, на которой задом наперед сидела мятая запыленная фуражка, промычало нечто невнятно-доброжелательное и ничком упало отдохнуть на газон, звякнув стволом короткого автомата о выступавший из травы камень.

Лоточница прикусила язык.

Подмога в серой униформе находилась в свойственном большинству правоохранителей неадекватном состоянии. Причем от дня недели или времени суток сие состояние никак не зависело – милиционеры так же бодро нажирались с самого утра как в воскресенье, так и, к примеру, вечерком по понедельникам или по средам.

Телепуз язвительно ухмыльнулся:

– Ну, что, блин, сама побежишь менять или тебе ускорение придать?

– А кто товар постережет? – вяло засопротивлялась продавщица, понимая, что бежать так и так придется.