Татьяна Луганцева: Белые тапочки от Версаче

– Бери пример со своей подруги! – говорила ей мать Лариса Львовна Воропаева, бывшая советская манекенщица, а ныне занимавшая какую-то должность в фирме мужа и получавшая солидную зарплату, хотя ни разу не показалась на работе, даже не знала, за что ей начисляют деньги.

– Не-е… я так не могу… мне так не надо… – отвечала Кристина.

– Ты думаешь, что Кате нужно в жизни пробиваться, а тебе и так папа все на блюдечке приподнесет? Но все равно могла бы поучиться ее целеустремленности и трудолюбию.

– Я не думаю, что она добьется в жизни каких-либо высот, – ответила матери Кристина.

– Это почему?

– Надо уметь толкаться, кусаться и показывать коготки, – сказала шестнадцатилетняя дочь.

– А ты откуда знаешь? – удивилась мать.

– Не первый день на свете живу. Нужно быть стервой и больше всех любить себя, а вот этого в моей подруге совсем нет. Уж я учу ее, учу, и все без толку, – махнула рукой Кристина. – Она слишком доверяет людям, романтическая натура…

– Много ты понимаешь, – усмехнулась Лариса Львовна.

У Кристины был старший брат Владик, полный разгильдяй. Этот маменькин сынок избрал профессию «вечного» студента и уже учился в третьем институте. Периодически он бросал учебу и благодаря деньгам родителей снова восстанавливался, и снова валял дурака.

Неожиданно семью Кристины Воропаевой настигло настоящее горе. В институтском туалете во время дискотеки нашли фактически бездыханного Владика, находящегося под действием сильного наркотика. Когда его доставили в одну из городских наркологических больниц, выяснилось, что он наркоман с большим стажем. Начинал с «травки» и закончил сильными наркотиками в больших дозах. Лариса Львовна с мужем находились в шоковом состоянии – все не могли поверить в произошедшее. Началась тяжелая и совершенно безрезультатная борьба за сына. Он, как оказалось, с двенадцати лет жил в нереальном мире и не хотел ничего менять, не зная ничего другого, – было очень странно, что родители не замечали этого так долго. Что только родители не предлагали ему, оформляя в лучшие, безумно дорогие, частные клиники, специализирующиеся на лечении наркозависимости. Когда Влад сбежал из очередной клиники и прямиком направился за дозой, Лариса Львовна, узнавшая о побеге по телефону, стала биться в истерике, а Кристина с подружкой ее успокаивали как могли.

– Я виновата… я одна во всем виновата, – причитала Лариса Львовна. – Как мое сердце матери не почувствовало беды? Почему говорят, что родители должны быть всегда рядом со своими детьми, чтобы не упустить их? Что за бред и несправедливость? Вот ты, Катя, росла с бабушкой, без родителей и выросла нормальным человеком. А рядом с Владиком всегда были мы – и вот, мой сын наркоман! Где логика и справедливость?

Катя не знала, что хотела этим сказать Лариса Львовна, сожалела ли, что она, Катя, не стала наркоманкой вместо ее сына?

Кристина тоже мало радовала родителей. Она плохо училась в школе, систематически прогуливала занятия. Спас ее природный дар. Кристина с детства хорошо рисовала, поэтому с легкостью поступила в колледж, чтобы получить профессию художника-декоратора. Увидев ее работы, маститые преподаватели даже удивились.

– Ну, техника, может быть, у вас и сыровата, зато фантазия бьет через край. Думаем, что из вас выйдет толк.

Самое интересное было дальше, когда она, фактически не посещая занятий, защитила блестяще диплом – сделала эскизы декораций к одному из столичных спектаклей. Преподаватели единогласно признали ее работу лучшей.

– У вас талант, к нему бы еще хоть какую-нибудь работоспособность, стали бы вы знаменитостью, – сказал ей ее учитель Казимир Натанович Бергер, человек-легенда. Никто не знал, сколько ему лет, Кристина шутила, что не меньше ста пятидесяти, просто он не стремился попасть в Книгу рекордов Гиннесса как самый старый человек и художник. В театральной среде среди творческих людей были распространены интрижки, романы, скандальные связи. Слухи передавались от одного курса студентов к другому. Они знали о своих преподавателях все и про всех, но только не о Казимире Натановиче. Очень скрытный был человек, порядочный, он не распространялся про свою личную жизнь. Про него лишь ходили легенды, ничем фактически не подтвержденные. Говорили, что Казимир когда-то был страстно влюблен в какую-то иностранку, то ли француженку, то ли итальянку, женщину необыкновенной красоты. Вроде бы она умерла, и Казимир страшно переживал эту трагедию, так никогда и не женился. Жил он одиноко где-то в центре Москвы в старом доме. Те студенты, что побывали у него, говорили, что квартира ломится от старинных красивых вещей.