Татьяна Луганцева - Шашлык из волнистого попугайчика

– Собралась и поехала к нему!

– Как это?

– Вот так! Сразу! Паспорт у нее заграничный был, а визу в итальянском посольстве сразу дали, – ответила Алевтина.

– Кто он? Как она могла?! Не сказав мне?!

– Да Мила словно помешалась! Она влетела в квартиру, металась как сумасшедшая, что-то кричала нечленораздельное. Побросала вещи в сумку и умчалась. Ой, что мне теперь делать? – заламывала в отчаянии руки Алевтина.

– Успокойтесь, прошу вас, Алевтина Юрьевна. Мила очень умная женщина. Я уверена, что она одумается и вернется.

– Какое там – вернется! Я, когда окончательно поняла, что мне ее не переубедить, попросила хоть сообщить мне, что с ней все в порядке, когда она приедет и устроится.

– И что?

– Прошло двое суток, но от Милы ни ответа, ни привета, я в панике!

– Она оставила адрес, куда полетела?

– Оставила, но это ведь другая страна, – сказала Алевтина.

– Дайте мне этот адрес, – попросила Надежда, – я тоже в шоке. Не ожидала такого от подруги. Она же никогда никуда не ездила.

– Единственное, что она сказала, – что теперь свои проблемы будет решать сама. Наверное, не захотела тебя беспокоить, – проговорила Алевтина и принесла Наде листок с адресом. – Я даже обратилась в милицию, в нашу, участковую. Но они, узнав, что пропавшей доченьке тридцать два года и уехала она к жениху-иностранцу, смеялись надо мной и давали советы, чтобы я не мешала молодым. Ты же знаешь ее, Надя, ты знаешь, что она не допустила бы того, чтобы я нервничала. Она же у нас чересчур ответственная и если пообещала позвонить, то обязательно бы позвонила. Значит, у Милы не все хорошо. – Глаза Алевтины расширились от ужаса.

– Не волнуйтесь, я все узнаю. Подумаешь, двое суток нет вестей. Это же не два месяца, – не очень уверенно ответила Надежда.

– До Италии лететь несколько часов! А тут прошло несколько суток, то есть вторые к концу подходят, и ни одного звонка матери! Ой, чувствует мое сердце, что с Милой не все в порядке, – снова заныла Алевтина.

Надежда вышла от нее в совершенно разобранном состоянии. Она не знала, что ей делать.

«Может быть, позвонить Григорию Степановичу и посоветоваться с ним? Он хоть подскажет, что с Милой могло произойти и как ее найти», – думала Надежда.

Когда она в растерянности подходила к своему автомобилю, в ее сумке зазвонил телефон.

– Алло? – Она надеялась, что это Камилла, так как номер не определился.

– Надежда Петровна? – спросил в трубке незнакомый мужской голос.

– Да, я.

– Меня зовут Валерий Дмитриевич, мы не знакомы. Я звоню по просьбе вашей подруги, ей сейчас очень плохо, и она изъявила желание увидеться с вами, я, как ее лечащий врач, не возражаю.

Надя никогда не думала, что у нее настолько расшатанные нервы. Ноги ее подкосились, и она оперлась руками о капот своей машины.

– Лечащий врач? – переспросила она. – Моя подруга в больнице? В какой?

– Я врач-психотерапевт, – лаконично сказал Валерий Дмитриевич.

– Что? – не поняла Надежда или не хотела понимать.

– Терапевт психики, – замысловато ответил Валерий Дмитриевич, – ваша подруга в психиатрической больнице номер пять. Второй корпус.

Все поплыло перед глазами Надежды, но она успела сказать, что приедет немедленно, и отключила связь.

«Спокойно, Надя, спокойно! Ничего себе Италия! Я-то шутила, что Милка сошла с ума от любви к своему итальянцу, а тут все серьезнее оказалось. Она и правда спятила. Господи! Что же делать! Возможно, что и жениха-то никакого не было, ни визы, ни паспорта! Представляю себе картину, как Камилла буянит в аэропорту с требованием немедленно выпустить ее в Италию, где ее ждет Марко. Причем сам синьор Тозини не в курсе, что свел одну русскую дурочку с ума! Какой позор! Там-то ее и повязали под белые рученьки – и в желтый дом. Эх, Милка, Милка! Пропади пропадом сногсшибательная внешность Марко! Почему он не оказался толстым, лысым и противным? Ну ничего, Надя, дыши глубже! Может быть, не все еще потеряно, раз она вспомнила обо мне и позвала меня к себе. Держись, подруга, твоя Надя идет к тебе на помощь!»

Надежда собралась с мыслями и чувствами, заставила себя сесть за руль и трясущимися руками повернуть ключ в зажигании.

Пока Надежда ехала до больницы, в голову пришла мысль, что ей самой требуется психиатрическая помощь. Ее всю трясло и колотило. Она получила пропуск на территорию больницы и быстро нашла второй корпус. Это было четырехэтажное здание старой постройки. Большие окна, широкие подоконники, полуотвалившаяся лепнина по фасаду и облупившаяся желтая краска.