Наталья Александрова - Миллион черных роз

— Вот такая история, — проскрипел он, неодобрительно глядя на Лолу.

Сегодня она была в брючном костюме оливкового цвета — ничего вызывающего, длинный жакет и брюки — не слишком узкие, не слишком широкие, но Крачкин все равно был недоволен, потому что костюм слишком хорошо сидел и слишком шел Лоле. Лола уловила его настроение и решила замкнуться в себе.

— Что вы можете мне сказать по поводу этого букета роз? — нелюбезно спросил следователь.

— Абсолютно ничего, — Лола привычно пожала плечами, — я понятия не имею, откуда он взялся, кто его принес или прислал. Когда я прибегала в начале четвертого акта переодеться и подправить грим, букета в гримерной не было.

— Вы точно помните?

— Точно, — твердо ответила Лола, — он стоял на туалетном столе, я не могла его не заметить.

— Откуда вы знаете, что букет стоял на столе? — мигом оживился Крачкин. — Когда все вошли, розы валялись на полу.

— Потому что на столе стояла ваза с водой, она еще разлилась! — возмущенная Лола повысила голос. — Вы хотите сказать, что я сама принесла отравленный букет в собственную гримерную? И зачем, по-вашему, мне это было нужно?

— Откровенно говоря, я не знаю, что и думать, — вкрадчиво заговорил следователь, но Лолу ничуть не обманула эта мягкость, — сами посудите, гражданка Чижова, сначала вы ссоритесь с Валерией Кликунец…

— Я с ней не ссорилась! — взвизгнула Лола.

— Ну, находитесь в сложных отношениях, — неохотно поправился следователь. — И вот ее находят убитой, причем в театре.

Лола стиснула зубы и злобно посмотрела на Крачкина, сообразив, к чему он клонит.

— Далее, — невозмутимо продолжал он, — вы ведь не станете отрицать, что с покойной Штукиной у вас были очень напряженные отношения.

— Она меня ненавидела, — пробормотала Лола.

— Вот-вот, и коллеги это подтверждают. Как-то странно получается, как только кто к вам плохо относится, так сразу же его находят убитым…

— Вы на что это намекаете? — Лола вскочила, с грохотом опрокинув стул.

— Я ни на что не намекаю, гражданка Чижова, я прямо говорю, — кротко произнес Крачкин.

У Лолы потемнело в глазах, она плюхнулась обратно на стул. Руки дрожали, и она вцепилась ими в столешницу. Глаза ее были прикованы к тяжелому письменному прибору, который стоял на столе у Крачкина со старосоветских времен. Если сейчас хватить его этим прибором по голове, высчитывала Лола, он сразу умрет или не сразу? А может, вообще не умрет, череп-то небось крепкий…

— Позвольте мне уйти, — еле слышно попросила Лола, чуть успокоившись, — мне что-то нехорошо…

Следователь поглядел на нее очень внимательно, отметил нездоровую бледность, синяки под глазами и молча подписал пропуск.

Лола побрела по коридору, глядя вперед невидящими глазами. Еще несколько таких допросов, и она признается, что убила Валерию, а заодно и Лизку Штукину. В общем-то следователь даже не очень на нее давит, просто нервы не в порядке, очень эта история ее подкосила.

Ноги дрожали в коленях, Лола выползла на лестницу и огляделась в поисках места для курения. Курит она, конечно, недопустимо много, в ее профессии это не приветствуется, потому что голос охрипнет, и цвет лица испортится, и вообще курение — яд, капля никотина убивает лошадь, но что делать, Лола должна успокоиться. Принимать успокоительные таблетки она не может, потому что голова становится тяжелой, за руль не сядешь… Хотя ей больше не за что садиться…

Поднявшись на пролет выше, Лола увидела на подоконнике жестяное блюдечко с двумя окурками и табличку: «Курить здесь, только здесь и больше нигде». Лола достала сигарету и прислонилась к подоконнику, потому что ноги ее не держали. Откуда-то сверху протянулась рука с зажигалкой, и громкий голос пророкотал:

— Прошу вас!

— Спасибо, — Лола прикурила, не поднимая глаз. Ботинки сорок пятого раздвижного размера потоптались немного рядом и остановились.

— Что-то вы сегодня невесело выглядите, — участливо произнес капитан Сойка, — бледная такая…

— С чего мне веселиться-то? — хмыкнула Лола. — С какой-такой радости?

— От Васи идете, — догадался Сойка, — расстроил он вас…

Оттого ли, что сегодня капитан видел Лолу не в театральном, а в обычном костюме, она гораздо больше ему нравилась, и он по-человечески ее пожалел.

— Зря вы это, — продолжал он, — разберемся мы с этим делом, и не будет к вам никаких претензий.

— Как у вас все просто! — вздохнула Лола. — Вы это Крачкину скажите. А то он улики все какие-то ищет против меня, в то время как настоящий преступник разгуливает на свободе. Вы-то хоть работаете? Ну, поискали бы в ее окружении… не только же в театре у нее знакомые были. Муж опять же…