Наталья Александрова - Миллион черных роз

— Абсолютно ничего, — Лола пожала плечами, — я понятия не имею, как эта вещь очутилась в моей гримуборной.

— Но вы знаете, что это такое?

— Естественно. Эта брошка принадлежала Валерии Борисовне Кликунец. Про это все в театре знали.

— Когда вы видели ее на пострадавшей в последний раз? — не отставал кудрявый капитан.

— Кажется, вчера, — неуверенно проговорила Лола, — вчера после спектакля. На ней был такой костюм…. Темная терракота… брошка очень хорошо смотрелась…

— А не могло так быть, что видели вы эту брошку сегодня? — вкрадчиво спросил капитан.

Лола так сильно разозлилась, что почти перестала бояться.

— Ага, подкараулила Валерию утром и убила шпагой! Может, вы мне объясните, за каким чертом я это сделала?

— Ну, допустим, вы поссорились.

— И что? Мы же не два алкоголика, поссорившиеся из-за бутылки, чтобы сразу хвататься за нож! И к тому же мы не ссорились.

— Но она же вас домогалась… Вы могли сорваться…

Лола вспомнила, как она разозлилась на Валерию, когда та застала ее поздно вечером одну в гримерной. Да, сорваться она могла, но вряд ли дошло бы дело до убийства. Но как доказать это?

— Слушай, Виктор, что ты с ней цацкаешься! — не выдержал Шурик. — Оформляй задержание. Посидит пока в камере, там разберемся.

«Скотина!» — чуть не крикнула Лола вслух, но сжала зубы.

— Рано, — вздохнул капитан Сойка, — доказательств пока что маловато. Нагорит нам от Васи.

Лола тут же почувствовала горячую благодарность к неизвестному ей Васе.

— Я ее не убивала, — твердо сказала она, — если вы не можете найти доказательства моей вины, то я сама найду доказательства своей невиновности.

— Идите пока, — буркнул капитан, — сейчас всех отпустят.

Лола вышла, аккуратно прикрыв за собой двери.

— Зря ты это! — услышала она из-за двери голос Шурика. — Зря ее отпустил.

— Сомнительно мне что-то, — пожаловался Сойка, — ну с чего ей и вправду было убивать эту тетку? И не верю я, что она с этой старухой… Баба красивая, небедная… машину ее, между прочим, ты видел? У входа стоит. И потом, уж больно театрально все обставлено… шпага, розы…

— В театре находимся, вот и театрально!

— Не скажи. Розы-то зачем на труп кидать? Ну для чего этой Чижовой такое нужно? И потом, взяла она эту брошку — ну там, то-се, женщина все-таки, не удержалась. Так зачем она ее в ящик собственного стола положила? Как будто здесь в театре нельзя такую маленькую вещь так спрятать, чтобы никто не нашел! Да еще и тебя потом в свою эту… гримерную послала специально, чтобы ты брошку нашел? Это уж надо полной идиоткой быть, а она вроде не совсем дура…

— Что, по-твоему, подбросили ей эту змейку? — недоверчиво спросил Шурик.

— Очень может быть… — задумчиво ответил капитан и продолжал:

— Роза… шпага… тебе это ничего не напоминает?

— Похоже на… Мать твою, только этого нам и не хватало!

Лола на цыпочках отошла от двери и направилась к выходу из театра. Она торопилась выйти первая, чтобы не встречаться с остальными артистами.

Лола выбежала из театра, совершенно выведенная из себя разговором с кудрявым капитаном Сойкой и злорадным взглядом Лизки Штукиной. Ну и стерва Лизавета! Ее хлебом не корми, только дай кому-нибудь из горячо любимых коллег сделать гадость! Особенно, конечно, ей — Лола отдавала себе отчет в том глубоком и пламенном чувстве, которое питала к ней подлая травести… Вот только какую гадость она сделала на этот раз? Некогда сейчас выяснять.

Руки тряслись, ключ не попадал в замок… Кое-как справившись с дверцей машины, Лола плюхнулась на водительское сиденье, и вдруг почувствовала, что у нее подломился каблук…

Эта мелкая неприятность оказалась последней каплей, переполнившей чашу. Лола разрыдалась.

Так недавно все в ее жизни было отлично — роли, успех, аплодисменты… Да и с Ленькой они вроде помирились, и в их странном доме царил покой, который так необходим ей для творческого подъема и который так нужен ее четвероногим и пернатым любимцам… И вдруг все пошло вразнос, неприятности, мелкие и крупные, сыпались одна за другой, как парашютисты из люка десантного самолета…

Лола сидела за рулем и горько плакала. Вдруг служебная дверь театра распахнулась и на улицу высыпала толпа ее милых коллег… Актеры о чем-то оживленно разговаривали — очень может быть, они обсуждали ее и примеряли к ней новую роль — роль разоблаченной убийцы…

Ни в коем случае они не должны увидеть ее в слезах! Такого унижения она просто не переживет!