Андрей Ильин - Козырной стрелок

— Перестань хохотать! — взвизгнул со стороны женский голос. И рядом с мужчиной возникла женщина. Голая.

«Нет, это не может быть трамваем! В трамваях голые женщины не ездят!» — окончательно утвердился в своих подозрениях Иван Иванович. И сунул обратно в карман ненужный проездной билет.

— Кто это? — испуганно спросила женщина, прижимаясь к своему любовнику.

— Иванов. Иван Иванович, — саркастически ответил мужчина.

— 3-здрасьте, — поздоровался Иван Иванович и попытался привстать.

— А-а! — заорала женщина. — Что он здесь делает?!

— Я же говорю — в трамвае едет...

— Он сумасшедший?

— Мы все здесь сумасшедшие. Особенно я. Если поверю, что через твою спальню проложили маршрут городского трамвая.

— Но, Мусик!

— Вы меня, наверное, неправильно поняли, — попытался оправдаться Иван Иванович.

— Кто он?! — рявкнул мужчина, схватив обнаруженного им в шкафу незнакомца за горло.

— Откуда я знаю!

— Что он делает в твоем шкафу?!

— Я не знаю, что он делает в моем шкафу! Может, он просто зашел... Или, может быть, он вор!

— Вор?..

— Я не вор! — запротестовал Иван Иванович. Мужчина споро вывернул все его карманы.

— Что же это за вор, который ничего не взял?

— А проездной? — показала женщина на проездной.

— Это мой проездной! — возмутился Иван Иванович.

— Это его проездной! — злорадно повторил мужчина. И второй рукой схватил за горло женщину.

— Но, Мусик! Что ты делаешь, Мусик!

— Э... Вы это... Гражданин. Гражданин Мусик! Не надо... — хрипел в чужих жестких пальцах Иван Иванович.

— Нет, я не буду вас убивать, — злорадно сообщил неудачливый любовник. — Нет! Не дождетесь! Чтобы я за вас срок тянул. Никогда! Я лучше сюда твоего мужа вызову. И еще милицию. И журналистов. Всех! Пусть они разбираются, кто здесь вор, кто любовник, а кто рогоносец.

— Но, Мусик!..

Ситуация оборачивалась банальным семейным скандалом с рогатым мужем, обманутым любовником и еще одним любовником, извлеченным из шкафа. Ситуация превращалась в фарс.

Но не могла превратиться в фарс. Потому что в доме, кроме изменницы жены, ее постоянного любовника и еще одного, по мнению первого более удачливого любовника, были и другие люди. Они стояли в нишах, за провисающими до пола шторами, удерживая в руках рации и короткоствольные пистолеты. Эти, остающиеся в тени люди лучше, чем кто-либо другой, знали, откуда и каким образом попал в чужой одежный шкаф гражданин Иванов. Потому знали, что не далее, чем полтора часа тому назад, взяли его в «коробочку» в предварительно очищенном от пассажиров трамвае, обездвижили, пережав сонную артерию, затем для большей уверенности оглушили и доставили в багажнике автомобиля сюда, на дачу своего непосредственного начальника генерала Сми... вернее сказать, Петра Семеновича. А у этого Петра Семеновича оказалась не особо нравственная жена, которая именно теперь, ни позже ни раньше, надумала заявиться сюда со своим любовником. Который, в свою очередь, вместо того, чтобы заниматься делом, полез в шкаф. Чтоб им всем...

— Отпусти меня! — вначале просила, потом требовала, потом грозила женщина.

— Отпустите ее. И меня, — поддакивал Иван Иванович...

— Ситуация выходит из-под контроля, — тихо, одними губами докладывал по рации боец, занявший позицию в спальне, перед окном, за опущенной шторой, и наблюдающий за происходящим через щелку в ткани.

— Доложите обстановку точнее.

— "Объект-второй" держит «объект-один» и «объект-три» за глотки и грозит вызвать мужа и милицию...

«Мужа бы, черт с ним! Муж, генерал Петр Семенович, здесь бы не помешал. Было бы кому командование на себя принять. И, значит, ответственность, — сожалел командир затаившейся в доме группы капитан Борец. — Очень был бы кстати генерал! Но он вовремя и предусмотрительно смылся, переложив ответственность принятия решения на своих подчиненных. Совсем точнее, на него, капитана Борца».

И что теперь ему, капитану Борцу, с этой истеричной женой, ее любовником и «объектом», который они сюда притащили, делать?

Ждать, когда все само собой успокоится?

А если не успокоится? Если он действительно вызовет милицию? Которая найдет здесь жену, двух выясняющих отношения любовников и заодно его, вооруженных до зубов, бойцов. И его самого...

Нет, милицию сюда допускать нельзя. И надеяться на благополучный исход дела тоже нельзя. Так что же делать? Разве только уточнять обстановку.

— Второй.

— Я Второй.

— Уточните обстановку.