Наталья Александрова - Кот в мешке

Электронщик открыл свой плоский чемоданчик и включил специальный передатчик, наводящий помехи на камеры видеонаблюдения. По его сигналу один из бойцов подбежал к входной двери, вскинул на плечо черную трубу гранатомета и нажал на спуск.

Вспыхнул сноп пламени, металлическую дверь разнесло в клочья, и только после небольшой драматической паузы прогрохотал тяжелый глухой взрыв, от которого вылетели стекла в соседних окнах.

Несколько бойцов ринулись в пролом, но навстречу им полоснула короткая очередь из старого надежного «Калашникова». Один из атакующих споткнулся, согнулся пополам, судорожно хватая ртом горячий воздух, и упал мертвым на пороге школы.

Внутри здания зачастили, присоединившись к автомату, сухие пистолетные выстрелы, потом заработал второй автомат. Двое бойцов в черном короткими ломиками сорвали решетку с одного из окон и забросили в проем несколько гранат. Из школы повалили клубы удушливого дыма. В то же время с задней стороны базы тоже посыпались выстрелы.

Время уплотнилось и загустело. Перебежки бойцов, выстрелы, взрывы гранат, стоны раненых, хриплое дыхание сражающихся — все это казалось настолько нереальным, что сторонний наблюдатель, если бы он оказался здесь в эти минуты, принял бы происходящее за страшный сон. Звуки короткого, но жестокого сражения слились в дикую и волнующую симфонию.

На самом деле прошло всего несколько минут, и наступила тишина, которая после грохота боя казалась просто оглушительной.

Бойцы в черном заняли помещения школы. Они рассыпались по коридорам и холлам, осматривая раненых и убитых.

Возле входа, в центральном холле, где раньше располагался главный пульт охраны, стоял высокий жилистый мужчина лет сорока. Он снял такую же, как у остальных, вязаную шапочку, и теперь всякому стало ясно происхождение его устрашающей клички.

Совершенно голый череп авторитета тускло отсвечивал в мертвенно-голубом свете уцелевших ламп. На этом черепе не было ни ушей, ни носа — память об афганском плене, о кривом ноже моджахеда, о страшных месяцах, которые будущий авторитет, а тогда молодой сержант-десантник, провел в глубокой сырой яме среди мертвых и умирающих, среди зловония разлагающихся трупов и страшных незаживающих ран…

В той яме десантник оставил свою душу, и с тех пор он стал совершенно безжалостным и бесчеловечным, признавая только две реальные силы — силу оружия и силу денег, больших денег.

С тех давних афганских лет за ним и закрепилась кличка Череп. Только глаза горели на его голом черепе — пустые и глубокие, как два пересохших колодца в афганской пустыне, черные и безжалостные, как два автоматных дула.

— Где женщина? — негромко спросил Череп подошедшего к нему Костю Черного.

Костя растерянно огляделся:

— Трупы только мужские.

— Где баба?! — яростно заорал Череп. — Она должна быть здесь!

— Мы окружили базу со всех сторон, — оправдывался Костя, — она никуда не могла уйти.

— А это что? — Череп ткнул стволом пистолета в сторону огромного зеркала, занимавшего часть стены холла против входа.

Костя наискось прошелся по зеркалу автоматной очередью, оно осыпалось грудой серебристых осколков, и все увидели спрятанную за ним тяжелую бронированную дверь.

Череп махнул бойцу с гранатометом. Тот встал напротив двери, надел защитные наушники. Остальные разбежались в стороны, укрылись за столами и шкафами. Гранатомет тяжело ухнул, взрыв пошатнул здание школы, уцелевшие стекла вылетели из окон, но бронированная дверь устояла.

Тогда по беззвучному приказу к двери подбежал невысокий электронщик со своим чемоданчиком.

Вытащив квадратную черную коробку, он подключил ее к электрической сети. Прибор загудел, и из него забил тонкий голубоватый луч. Техник направил луч на дверь и медленно повел им вдоль ее поверхности.

Там, где голубой луч соприкасался с металлом, броня как бы вскипала и испарялась, и на поверхности двери оставался узкий аккуратный разрез.

Остальные молча наблюдали за работой.

Прошло несколько минут, и голубой луч обвел дверь тонким кантом. Двое бойцов с ломиками встали по сторонам двери и одновременным сильным ударом вышибли ее.

Из образовавшегося проема хлынул автоматный огонь, а через долю секунды вылетело несколько гранат. В школе снова начался настоящий ад.

Люди Черепа залегли против пробитой двери, поливая ее огнем. Там и тут на полу валялись трупы. Живые использовали их как щиты и укрытия от пуль. Сам Череп, дождавшись небольшой паузы в перестрелке, приподнялся и одну за другой бросил в проем две гранаты. Изнутри донесся последний выстрел, и все затихло.