Наталья Александрова - Три мужа и ротвейлер

Они все чувствуют себя виноватыми, потому что разводились мы, как я уже говорила, без всякого скандала и дележа жилплощади.

У Олега вообще я, что называется, нитки не взяла, только чемодан с одеждой и кое-какие книги. А Олег среди моих мужей самый совестливый, поэтому с него и надо начинать.

Вот, например, приходит он ко мне и застает нас с соседом мирно чаевничающими на кухне, по-семейному. Олег человек деликатный, он сразу поймет, что здесь лишний и удалится. Опять-таки он уверится, что теперь обо мне есть кому заботиться. С Артемом такой номер не пройдет, Артем сразу же полезет знакомиться и пить водку. Но на Артема воздействуем с помощью Неонилы, уж столько-то она имеет на него влияния! А Евгения я просто спущу с лестницы. То есть не буквально, конечно, потому что в свое время, когда он увлекся восточной философией, он как-то незаметно изучил и восточные единоборства. Увлечение переросло в страсть, так что потом он просто уволился с основной работы, где трудился простым инженером, и теперь работает тренером по карате. Так что драться с ним чревато неприятностями, а тогда я просто втопчу в грязь его идеалы, выскажусь нелицеприятно обо всех его индийских кумирах, и дело будет в шляпе.

Для такой цели, как просто поужинать, сгодится любой мужчина. Единственное условие: он должен быть прилично одет и не путать падежи при разговоре, а то Олег догадается, что дело нечисто. И получается, что кроме белобрысого соседа, мне просто не к кому обратиться, потому что за последние полгода — время болезни. Валентина Сергеевича и после его смерти — вокруг меня образовался небольшой вакуум, а если я обращусь к старым приятелям, то их мои мужья всех знают и не поверят.

Следовательно, дело за малым — залучить этот типа на чашку чаю. Конечно, хорошо бы предварительно выяснить у Раисы Кузьминичны его статус, но этого делать никак нельзя, потому что сразу же поползут по дому сплетни и слухи. Стало быть, рискуем так.

Я вызвала, на губах приветливую улыбку и повернулась к белобрысому соседу:

— Гораций передавал вам большой привет.

— Вот как? — ответил он довольно равнодушно, только чтобы что-то сказать.

Тут кстати подошел лифт, и мы погрузились.

— Чет… — машинально начала я, но прикусила язык на полуслове.

Лифт тронулся, потому что он успел нажать кнопку, но с самим мужчиной творилось что-то странное. Он не стоял как в столбняке полностью неподвижно, нет, видно было, что человек живой, но он оглядывался растерянно, как будто не узнавая кабину лифта и меня. И смотрел с таким странно знакомым выражением.

— Что с вами? Вам плохо? — испуганно спросила я.

Он поднял руку с растопыренными пальцами к лицу. Пальцы дрожали. И тут я вспомнила, откуда мне показалось знакомым выражение его лица. Именно так смотрел в больнице Валентин Сергеевич, когда потерял память. Человек очнулся и вдруг понял, что он не знает, где он и кто он. Но Валентин Сергеевич попал в аварию, у него был травма головы, а этот-то что вдруг ни с того ни с сего?

Лифт остановился, белобрысый дернулся от толчка и очнулся.

— Что вы сказали, какой этаж? — переспросил он.

— Мы уже приехали, — медленно проговорила я, внимательно за ним наблюдая.

Он потер виски, поморщился и тяжело вздохнул.

— У вас голова болит? — неожиданно для самой себя спросила я мягко.

— Да, вы знаете, что-то я неважно себя чувствую.

— Переутомились, на воздухе, наверное, мало бываете. — Я отвела глаза и толкнула дверь лифта.

Оказалось, что мы приехали на шестой.

— Вы знаете, — сосед, казалось, даже обрадовался этому, — все собираюсь вам сказать. У меня остались кое-какие книги Валентина Сергеевича. Сначала он болел, потом я уехал в командировку, а теперь вот…

Надо вернуть, так что, может быть, вы зайдете?

— Оставьте их себе, на память, — улыбнулась я.

В мои планы не входило ходить к нему, мне нужно было, чтобы он заходил ко мне.

И потом, после сегодняшнего случая в лифте, мои намерения несколько поколебались.

Черт его знает, что за человек, может, больной какой?

— А вы когда с собакой гуляете? — не отставал белобрысый.

— Сейчас сразу и пойду.

— А можно я с вами? По вашему совету дышать свежим воздухом…

— Пожалуйста, — но в моем тоне не было сердечности.

Однако Гораций принял белобрысого весьма сердечно. Мы направились не в сам парк, а вдоль него, где был пустырь, а потом маленькая улочка, где располагались старые деревянные дома, теперь большей частью заколоченные. Раньше, мне рассказывала мама, тут был большой поселок, а потом с другой стороны началось большое строительство, и поселок снесли.