Наталья Александрова - Собачья радость

Автобус бесшумно затормозил, из него выскочили два санитара с носилками и неторопливо вылез человек среднего роста в темном костюме. Он пригладил светлые волосы, поправил очки и прошел в хирургическое отделение прямо к заведующему.

— По какому делу? — Старуха на вахте снова приоткрыла один глаз. — Кто такие будете? Никак опять мормон? — подслеповато прищурилась она, заметив приколотую к карману пиджака прибывшего пластиковую карточку. «Патриарх Скунс» — было написано на ней.

Человек приветливо улыбнулся и сунул бабке пятисотрублевую купюру.

Заведующий сидел в кабинете и писал.

— Здравствуйте, — сказал мормон громко, тщательно выговаривая слова, — мы вам звонили, по поводу больного Сельдереева…

— Да-да, — встрепенулся заведующий, — что вы хотите?

— Забираем его в Военно-медицинскую академию, — сказал мормон обычным голосом, без акцента. — Вот направление. — Он протянул бумаги.

— Хм… — недовольно нахмурился врач и тут заметил всунутые в бумаги зеленые купюры. — Хм, — повторил он с несколько иным выражением, — что ж, в Военно-медицинской ему могут помочь, у них техника, оборудование, а у нас, простите… — Он развел руки.

— Это должно ускорить процесс оформления документов, — сказал мормон, указывая на бумаги и снова забывая говорить с акцентом.

— Несомненно, — согласился заведующий.

Витя Сельдереев лежал в палате у окна и маялся от скуки. Вставать он не мог — ноги не ходили. Жена приходила все реже и реже, говорила, некогда. Папиросы кончились. На улице была чудесная погода, но Витю это совсем не радовало.

Открылась дверь палаты, и вошел мужчина в темном костюме с темным же галстуком. «Патриарх Скунс» — было написано на карточке, приколотой к карману пиджака.

— О! — обрадовался Витя. — Привет дружественным мормонам от нашей областной больницы.

— Привет! — радостно заулыбался вошедший.

— Слушай, мужик, — заговорил Витя, — а вроде ты в тот раз другой был.

Волосы посветлее, лысеешь потихоньку, в очках опять же… А фамилия та же…

— Это просто.., у нас у всех такая фамилия, — заговорил гость с сильным акцентом, — как это сказать.., большая семья.., тот, другой, есть мой брат…

— Ну, — протянул Витя, — вон оно как…

Он выжидательно уставился на дверь, думая, что сейчас внесут коробки с подарками. Но никого не было. Тогда Витя перевел алчущий взгляд на своего посетителя.

— Давай, собирайся, — сказал тот нормальным голосом, без акцента, — в хорошую больницу поедешь.

— Это еще зачем? — Витя даже не успел удивиться, с чего это мормон заговорил так хорошо по-русски.

— Ты на ноги встать хочешь? — рассердился мормон. — Ну так и не брыкайся. Ребята! — крикнул он в коридор санитарам. — Заходите!

Санитары ловко переложили Сельдереева на носилки и вынесли из палаты.

— Слушай, мужик, — сказал на прощание Витя, — а все-таки я тебя где-то видел. Вот подумаю и вспомню.

— Лучше не думай, а то переутомишься! — посоветовал мормон.

— Я больше не могу, — со слезами воскликнула Лола и с размаху уселась на диван, — у меня просто нет сил!

— Спокойнее, дорогая, спокойнее, — посоветовал Леня, не отрываясь от газеты, — все у нас хорошо, мы успешно закончили дело и даже получили за него деньги.

— Не нужны мне эти деньги! — тут же завелась Лола. — Какими деньгами оплатить то, что меня сначала стукнули по голове, потом пытались отравить газом, потом чуть не взорвали, а потом заживо замуровали в подземелье! Каким деньгами можно оплатить мои истрепанные нервы, я тебя спрашиваю?

— Однако ты их взяла и уже благополучно истратила на такую ерунду!

— Это не ерунда! — возразила Лола, подняв глаза.

На полочке красовалась изумительная фарфоровая статуэтка: дама в платье с кринолином, под кисейным зонтиком, ведет на поводке крошечную белую собачку.

— Это не ерунда! — повторила Лола. — Это замечательная мейсенская статуэтка самого лучшего периода!

— Но не за десять же тысяч долларов? — возмутился Леня.

— А тебе-то какое дело! Сама заработала, Сама и потратила на что захотела!

— Чем же ты недовольна?

— Я не могу спать по ночам, мне снится сырое подземелье и плита падает на голову, я задыхаюсь от тяжести!

— Ну раз ты видишь сны, значит, все-таки спишь? — возразил Леня.

— Лучше бы я вовсе не засыпала! — горько пожаловалась Лола. — И в довершение ко всему собственная собака не желает меня видеть!

Действительно, Пу И, которому пришлось два дня провести у чужих людей, в чужой квартире, страшно обиделся на Лолу и теперь не желал с ней разговаривать.