Наталья Александрова - Бандиты, баксы и я

Давным-давно маленьким мальчиком он ходил среди талых весенних сугробов провинциального Владимира, облизывал ядовито-розового леденцового петушка на палочке, считал копейки в кармане — хватит ли у него денег, чтобы прокатиться на такой карусели. И набрать денег на карусель казалось ему таким счастьем, таким блаженством! Как изменились у него с тех пор представления о счастье! Да полно, тот ли это человек? Как мало связывает Петра Степановича Вахромеева, влиятельного могущественного чиновника, одного из отцов города, с тем сопливым, вечно простуженным владимирским мальчишкой!

Вахромеев шел среди аттракционов, выискивая нужный, тот, где ему была назначена встреча, тот, где он собирался нанести свой последний удар. Наконец он увидел ее — самую простую, старую как мир, детскую карусель: деревянные лошадки, машины, самолеты, расставленные по кругу, всегда готовые к своему бесконечному путешествию… Яркая, вульгарная и жизнерадостная раскраска карусели не была видна в темноте, но угадывалась, подразумевалась.

Петр Степанович медленно, тяжело ступая, поднялся по ступенькам на неподвижный деревянный помост. Здесь он затаится и будет ждать шантажистку, здесь он встретит ее. Он не верил в ее басни о спрятанных в надежном месте показаниях — эту сказку рассказывают все шантажисты, чтобы обеспечить свою безопасность, а на самом деле редко удается найти по-настоящему надежную страховку. Да если она и сумела надежно припрятать какие-то показания и после ее смерти они попадут, допустим, в прокуратуру, Вахромееву хватит власти, чтобы изъять эти документы и притушить любой скандал… Конечно, придется делиться и деньгами, и влиянием, но в сложившейся ситуации это неизбежно.

Вдруг он вздрогнул: на дальнем конце помоста в деревянном игрушечном автомобиле кто-то сидел.

Вахромеев задохнулся, сердце его неистово и тоскливо забилось. В редеющем предрассветном мраке четко вырисовывалась хрупкая женская фигура в куртке с капюшоном. Выходит, эта девка перехитрила его, тоже приехала на место встречи раньше назначенного времени? Но это ей не поможет!

Вахмистр вытащил из кармана тяжелый тупорылый пистолет. Несколько лет назад он на всякий случай велел Палычу купить для него оружие, не замешанное ни в каком криминале. На всякий случай. И вот этот случай наступил.

Холодная тяжесть оружия успокаивала, внушала уверенность в своих силах. Он поднял пистолет, снял с предохранителя, нажал на спусковой крючок… В утренней тишине выстрел прогремел оглушительно, отдача сильно качнула Вахромеева, он еле устоял на ногах. Кажется, он промахнулся, во всяком случае фигура в машине не шелохнулась.

Зато сразу после выстрела, как по команде невидимого режиссера, заработала карусель. Медленно набирая обороты, деревянная платформа начала вращаться. Одновременно под крышей аттракциона загорелись гирлянды разноцветных лампочек, осветив ярко раскрашенных резных деревянных зверей, игрушечные автомобили… Заиграла веселая, бравурная музыка, отблески вращающихся зеркал замелькали по темной площадке дикими фантастическими огоньками.

Вахромеев схватился за шею деревянной лошади, чтобы удержаться на ногах, не упасть с вращающейся платформы. Его взгляд был прикован к женской фигуре на другом конце карусели. Снова подняв пистолет, он выстрелил, но ускоряющееся вращение не давало тщательно прицелиться, и пуля снова прошла мимо. Женщина в капюшоне даже не пошевелилась — неужели она так уверена в своем везении и так спокойна за свою жизнь, что не уворачивается от пуль?

С трудом переставляя ноги по движущейся платформе, Вахромеев пошел к ней.

Стреляя на ходу раз за разом в эту ужасную женщину, сломавшую его жизнь и даже не боящуюся его. Он подходил к ней все ближе и ближе, с трудом удерживая равновесие на вращающемся полу, уходящем из-под ног.

Голова кружилась все сильнее, и сердце с отвратительной тоскливой болью билось где-то в горле. Он подошел к ней уже совсем близко и наконец, уже почти в упор наведя пистолет, разглядел ее лицо.

Это было лицо старухи, давно и безнадежно мертвой старухи. Лицо было покрыто трупными пятнами. Мертвые глаза, которые никто не удосужился закрыть заботливой рукой, смотрели на Вахромеева белесой тусклой пустотой смерти. Уже начиная понимать, что он попался в расставленную кем-то ловушку, Петр Степанович выстрелил в мертвое лицо — раз и еще раз… Карусель вращалась все быстрее, и бравурная мелодия била его по барабанным перепонкам, сводила с ума…