Наталья Александрова - Бандиты, баксы и я

Я испугалась. Куда же делся бедный профессор? А вдруг его, не дай Бог, убили.

Хотя это уже из области чистых предположений. Кому понадобилось убивать немолодого приличного человека? Заседание комиссии — вспомнила я. Профессор должен был дать какое-то заключение. Но тут я пае.

Я совершенно в этом не разбираюсь. Знаю только одно: если раньше, начиная с той самой среды до сегодняшнего дня, убийцы еще могли надеяться, что я понятия не имею, за что они на меня ополчились, то теперь, после того, как показали по телевизору фотографию профессора и официально заявили о его исчезновении, я стала для них гораздо опаснее, потому что я — свидетель.

Они будут меня искать. И кто такой тот симпатичный мужичок, если можно так сказать про убийцу, мужичок, который избавил меня от шантажиста и пытался избавить от «черного киллера»? Правда, во втором случае я сама о себе позаботиться успела раньше него. Похоже, что только так я смогу выпутаться из неприятностей, — я должна сама о себе позаботиться. И прежде всего нужно выяснить, кто хочет меня убить, то есть кому я так мешаю. Очевидно, это тот самый человек, который приложил руку к исчезновению профессора Шереметьева. Да, крути не крути, а нужно разобраться, что это за комиссия и что за доклад экспертов. И почему он был так важен.

О строительстве «Невского Диснейленда» очень много писали в газетах, только я не читала, мне тогда это было неинтересно.

Придется идти в библиотеку, что я завтра и сделаю.

«Будем надеяться, что завтрашний день еще у меня есть, — почти спокойно подумала я. — Сегодня они не смогут связаться с черным киллером», завтра забеспокоятся и начнут думать, что со мной делать дальше… И за что мне это все?

Да ни за что, просто двадцать шесть лет со мной ничего, ну абсолютно ничего не происходило. Зато теперь за несколько дней судьба решила преподнести все неприятности, какие только возможно".

Уже засыпая, я подумала, что нужно позвонить ненаглядному и спросить, кто живет в пятнадцатой квартире. Только звонить я буду не из дома, чтобы никто не узнал, что я интересуюсь той квартирой.

Злость и страх не оставляли Петра Степановича Вахромеева с того злополучного дня, когда он назначил встречу упрямому старому профессору. Он не мог встречаться со стариком ни у себя в Управлении, ни у того в институте — такая встреча сразу привлекла бы нежелательное внимание: начали бы вынюхивать, выведывать причины их контакта. С огромным трудом удалось уговорить профессора встретиться на нейтральной территории, в квартире, которую Вахромеев снимал через Копылова для разного рода встреч — как с дамами, так и с деловыми партнерами. Старикан долго упирался, повторял, что ему скрывать нечего… Еле уговорили. Так угораздило же старого идиота ошибиться квартирой, позвонить в другую дверь… Сам же и рассказал. Позвонил, говорит, а мне открыла такая девушка интересная, почти без одежды, в мужской рубашке на голое тело… Вот ведь, старый козел, ему о душе уже надо было думать, а он на девушек пялится… Тогда Вахромеев не придал этим словам большого значения, вежливо встретил профессора, изложил свою просьбу, в конце концов, что этому старику надо, все равно ведь будем строить, с его экспертизой или без нее… Другого профессора найдем. Слишком большие деньги тут крутятся, чтобы из-за какого-то эксперта останавливаться… А старик уперся, руками машет, слюной брызжет — на что вы меня толкаете!

Хотите, чтобы я согласился на фиктивную экспертизу, лишился честного имени! Вы убийцу из меня делаете!

Вахромеев профессора осадил: вы, говорит, кристальная личность, не особенно тут кипятитесь! Вы знаете, почему мы именно к вам обратились?

Тот отвечает: потому, мол, что я — самый авторитетный эксперт в данной области. — Ага, — смеется Вахромеев, — авторитетный ты наш, а не забыл, как внучку твою с наркотой прихватили? Ты думаешь, просто было тогда дело замять? Если бы не я, вылетела бы твоя Людмилочка из института, а при большом желании могла бы и срок получить. А зять твой разлюбезный не рассказывал никогда о своих шашнях с малолетками? Не рассказывал? Зря, поинтересуйся, борец за мораль, тебе понравится.

Знаешь, как на зоне с такими поступают?

Тебе-то, может, на зятька наплевать, а представь, каково будет твоей дочери сразу и мужа, и ребенка потерять!

Профессор, козел старый, глаза выпучил, сам побагровел хуже свеклы и пошел на Вахромеева — руки растопырил, мебель задевает, — говорит, морда фашистская, ты что себе позволяешь?