Наталья Александрова - Десять медвежат

Он прошел в угол и взял медведя на руки.

— Может быть, выпустим его? Ему там так одиноко!

— Пускай еще постоит! — сурово отозвалась Даша. — Ему полагается стоять шестнадцать минут и четыре с половиной часа.

— Какая ты строгая! удивился Маркиз. — Смотри-ка, у него уже температура!

Он быстро ощупал медведя.

Почти сразу пальцы нашарили маленькое отверстие в боку рядом с задней лапой, прореху в шве.

Однако отверстие было пустым, никакой микросхемы в нем не было. Леня осторожно промял медвежий бок, чтобы удостовериться, не провалилась ли капсула глубже, но ничего твердого не нашел.

— Чего ты его жалеешь? — поинтересовалась Даша. — Поставь его обратно в угол, пусть он донаказывается!

— Молодой человек, — подала голос няня, — ты бы своим делом занимался! Тоже мне, воспитатель нашелся!

«Тебе тоже не мешало бы заняться своим делом, — подумал Леня, — а то ребенку, кроме игрушечной собаки, и поговорить не с кем!»

Через полчаса, покинув дом на Комендантском, он ехал домой и предавался неутешительным мыслям.

Как и следовало ожидать, микросхемы в медведе не оказалось. Все же Ухо достаточно внимательный и ответственный человек, и, если бы капсула имелась, он не мог бы ее проглядеть. С другой стороны, не было никаких сомнений, что Лола спрятала микросхему именно в этого медведя. Это доказывал и психологический опыт, проведенный доктором Крыловым, и наличие в этом единственном медведе прорехи.

Значит, нужно исходить из того, что микросхема исчезла между тем моментом, когда Лола засунула ее в медведя, и тем, когда бедный бракованный мишка побывал в руках Уха.

За это время медведя трогал солидный пожилой мужчина, Дашин дедушка, и сама Даша. Может быть, микросхема выпала в машине? Или ее случайно нашел дед?

В любом случае, об этом пожилом мужчине следовало навести справки.

Он ездит на «мерседесе» с личным шофером значит, человек не бедный и не рядовой, скорее всего бизнесмен или довольно крупный государственный чиновник.

Когда Лене нужно было навести справки о какой-нибудь крупной фирме или значительной личности в северной столице, он обращался к своему старинному знакомому Рудику Штейнману.

Рудик был, можно сказать, ходячей энциклопедией или справочником «Кто есть кто в Санкт-Петербурге».

Он был прирожденным финансистом и в самом начале своей карьеры едва не загремел на нары из-за своего рано прорезавшегося финансового таланта. К счастью, от срока его спас адвокат, и Рудик отделался отчислением из Политехнического института, о чем не очень жалел.

Прошло несколько лет, и то, за что Рудика едва не посадили, сделалось вполне законным занятием, вчерашние фарцовщики и спекулянты превратились в бизнесменов и финансовых воротил.

Правда, Рудик не сумел сколотить крупного состояния, видимо, ему не хватало жесткости и решительности, а может быть, просто он был недостаточно везучим. Тем не менее он постоянно вертелся на периферии бизнеса, знал все о сколько-нибудь значительных фигурах и охотно делился этими знаниями с Леней Маркизом. Такие консультации Маркиз неплохо оплачивал, поэтому всегда имел моральное право обратиться к Рудику с вопросом.

Набрав номер Рудика, Леня приветствовал его:

— Как дела, маленький гигант большого бизнеса?

— Здравствуй, дорогой! — отозвался Штейнман своим барственным, вальяжным голосом. — Просто так вспомнил обо мне, или опять нужна консультация?

— От тебя ничего не скроешь! Можешь уделить мне полчасика?

— Непременно сегодня? — протянул Рудик, поскучнев.

— Непременно!

— Ну ладно, дорогой, так и быть, встретимся в четыре часа в «Вигваме».

Рудик Штейнман всегда находил какие-то новые заведения, по возможности, самые модные и дорогие, и назначал там встречи с Маркизом, чтобы совместить полезное с приятным.

Вот и на этот раз он выбрал недавно открывшийся ресторан «Вигвам», в котором Лене еще не приходилось бывать.

В дверях в качестве швейцара или охранника возвышался молчаливый «краснокожий вождь» в костюме из грубо выделанной кожи и головном уборе из перьев. На шее «вождя» висело ожерелье из зубов неизвестного животного, на кожаном поясе — топорик-томагавк и резная трубка Быстро проведя «фэйс-контроль» и признав Леню вполне достойным высокого звания клиента, «краснокожий» откинул перед ним рваную кожаную занавеску, которая играла роль двери перед входом в зал ресторана.

Внутри все было оформлено в соответствии с представлениями дизайнера о повседневной жизни североамериканских индейцев в девятнадцатом веке, героев книг Майи-Рида или Фенимора Купера. Грубые деревянные скамейки застелены звериными шкурами, такие же шкуры украшали стены ресторана, расторопные официантки наряжены в короткие юбки, безрукавки и мокасины из грубой замши, тут и там украшенные заплатами. В углу помещения теплился костер — то ли настоящий, то ли искусная электрическая имитация.