Лариса Ильина - Беги, Люба, беги!

В общем, я улавливала его мысль, но она все равно никак не вписывалась в мое убогое понимание.

— А о чем ты подумал, когда узнал?

— Что человек знал, что делал. Если бы вы были женой иностранного дипломата, то я бы даже не мучился сомнениями. Такая штука хороша для начала оперативной многоходовки... Но самое главное — он не собирался раскрываться. Никогда и ни за что. Потому и голос менял.

— Почему?

— Потому что знал, что вы такое не простите.

Я моргала на Колю, не до конца въезжая в суть. А он испытующе глядел в мое растерянное лицо, словно стараясь понять, как далеко я готова зайти, чтобы узнать правду.

— Вы уверены, что хотите знать все?

Несколько секунд я отчаянно боролась с невесть откуда нахлынувшим страхом. Вдруг показалось: вот пересеку какую-то неведомую черту, дороги обратно не будет.

— Да, — дрогнувшим голосом отозвалась я, — я хочу знать, все!

— Ну ладно... Вы ведь уже поняли, кто ваш телефонный незнакомец... — скорее подтвердил, чем спросил Ферапонтов, и, дождавшись моего кивка, продолжил: — На самом деле все было немножко не так, как вам рассказали. Чуть-чуть, но эта малость многое меняет... Именно к нему в начале весны обратилась Касаревская с деликатным предложением.

Оно заключалось в том, что его люди за определенное вознаграждение должны нанести некой особе травмы, которые вы называете «несовместимыми с жизнью». В этом предложении не было ничего из ряда вон выходящего. В наше время подобным образом решаются многие проблемы. Но Касаревская торопилась и сделала небольшую промашку: не получив принципиального согласия, показала фотографию той особы. После чего от сделки он вдруг отказывается.

— Олег знал?

— При первом разговоре он не присутствовал.

Коля посмотрел в мою сторону и, не заметив никаких признаков приближающейся истерики, продолжил:

— Дальнейшие события происходили уже с вашим непосредственным участием. Решив действовать самостоятельно, Касаревская посылает своих охранников, не поставив о том в известность Мамона. Никаких трудностей не предвидится, но для верности она выбирает троих. Вот за что я действительно благодарен вашему Тигрину, так это за то, что он тогда вовремя вмешался! Не знаю точно, что именно им двигало, любопытство или возникшая вдруг симпатия, но он сделал то, что сделал! Мало того — не рискнув вызывать машину «Медирона», в которой у вас были все шансы «случайно» впасть в кому, дождался «Скорой помощи» и только тогда исчез. Афишировать свой героический поступок ему было вовсе излишне. Он прилично помял людей Мамона, ссориться с которым охране «Медирона» было совсем не с руки. Избитые охранники его в суматохе не узнали, и Касаревская списала происшествие на случайность.

— Так вот о каких правах он говорил... — хмыкнула я. — Спас мне жизнь! Что ж, это кое-чего стоит. Но зачем он стал звонить?

Ферапонтов развёл руками:

— Тут он, конечно, погорячился. Не учел, как легко связать звонки с происшедшим. Вероятно, просто хотел слышать ваш голос. Да и предупредить пытался, чтобы были осторожнее...

— Неужели не проще было рассказать все, как есть?

— Хотите сказать, что поверили бы незнакомцу, что муж с любовницей хотят отправить вас на тот свет? Не смешите, Любовь Петровна! Ему сначала нужно было заставить вас с Олегом тихо ненавидеть друг друга.

— А как он вошел в квартиру? — вспомнив, что сказал приходивший вместе с Климиным младший лейтенант Саша, нахмурилась я. — Взлома не было.

Ферапонтов улыбнулся, словно меня интересовали совсем уж глупые вещи:

— В «Медироне» ваши ключи весь день лежали в кармане куртки, в шкафу...

— А для чего ему понадобился спектакль с определителем номера?

— Во-первых, так у вас появились общие интересы. Надо же было как-то завязывать знакомство! Во-вторых, после того, как отвалилась подставка от подсвечника, он перестал получать информацию о том, что происходит у вас в доме. А ему надо было знать, о чем говорить по телефону. Иначе вы потеряли бы к нему всякий интерес и просто кидали трубку. Впрочем, никакого определителя он вам и не ставил, просто обычная прослушка. Поняв, что вы нашли «клопа», он был вынужден его выкрасть. Вместе с ангелочками. Он или Бес, точно не знаю...

— Бес, — хмыкнула я, качая головой. — Я когда пыталась от него сбежать, увидела на полке тех самых ангелочков. Только на меня озарение сошло, как он выскочил в прихожую. После этого уж не до амуров было!

При упоминании о Христенко у Коли по скулам пошли красные пятна. Я торопливо напомнила: