Дарья Донцова - Фуа-гра из топора

– Извините. Старушка сегодня не в духе, придется вам в другой раз прийти. Случаются у Вировой дни, когда она никого даже в моем присутствии в прихожую не впускает. На всю голову тюкнутая. В прошлом году у нас батареи меняли, так из-за Вировой работы на неделю застопорились. Семь дней всем миром умоляли ее разрешить мастерам войти.

– Может, попробовать снова позвонить? – вздохнула я.

Марьяна махнула рукой.

– Бесполезно. Поверьте, упрямству и вредности Вировой позавидуют все ишаки мира. Приходите через неделю. А лучше найдите другую кандидатку для оказания помощи. Олимпиада не из бедных.

Я распрощалась с Марьяной, села за руль и поспешила к Трофимову.

– Еще раз здравствуйте, Татьяна Сергеева, – улыбнулся Никита, открывая дверь своего особняка. – Давайте прогуляемся по свежему воздуху. Сюда, пожалуйста…

Я не успела издать ни звука. Трофимов же нажал на одну из кнопок, торчащих из ручки кресла, инвалидная коляска, тихо загудев, съехала по пандусу и покатилась по засыпанной гравием дорожке.

– Куда мы направляемся? – догадалась наконец спросить я, когда мы оказались за воротами поселка и стали подниматься на холм.

– На полянку, где совершила самоубийство Ванда, – пояснил мой спутник. – Тут недалеко, осталось лишь на горку влезть. Вы не устали?

– Нет. А вы? – осведомилась я.

– Татьяна Сергеева, вы собственные ноги топчете, а я скачу на лихом коне, – засмеялся Никита.

Минут пять-семь мы двигались в молчании, потом Трофимов сказал:

– Добрались. Смотрите, какой отсюда вид!

– Красиво, – согласилась я, оглядывая окрестности. – Можно восхищаться чудесным пейзажем, если не знать, сколько людей рассталось с жизнью, прыгнув отсюда в реку. Зачем мы сюда пришли?

Никита вынул из приделанного к коляске кармана ноутбук и раскрыл его.

– Вот, запись последних минут Ванды. Вон из тех кустов она вышла в странном виде – в белье и светлом полотняном платке, который верующие женщины повязывают, идя в церковь. По какой причине Комиссарова разделась, я не понимаю. Мне кажется, самоубийцы не снимают одежду. Но я могу и ошибаться, психолог из меня никакой. А вот насчет головного убора появилась версия: может, Ванда думала, что перед кончиной ей надо покрыть голову из религиозных мотивов?

Я сделала пару шагов в сторону кустов.

– Сомневаюсь, что Ванда верующая, и православные, и католики не станут лишать себя жизни, это для них смертный грех.

Никита показал рукой на кустарник.

– Ванда, подписав письмо, зашла в эти заросли. Что ей там понадобилось?

Я нашла ответ.

– Комиссарова хотела разоблачиться. Знала, что за ней наблюдает через камеры молодой мужчина, и постеснялась скидывать у него на глазах одежду.

Трофимов усмехнулся.

– А потом спокойно вышла в белье? На Ванде была комбинация цвета хаки. Значит, стаскивать платье неудобно, а стоять в одной нижней рубашке – ничего?

– Женщины не всегда действуют последовательно, – мягко возразила я. – И трудно ожидать взвешенного поведения от того, кто собрался расстаться с жизнью.

– Ладно, – неожиданно кивнул Никита, – приму вашу версию. Теперь – внимание! Вместо того чтобы сигануть с середины обрыва, дамочка прыгает сбоку, у зарослей. Не самое удобное место.

– Сомневаюсь, что Ванда в последний момент думала о комфорте, – вздохнула я. – Зачем мы здесь?

Трофимов достал из недр инвалидной коляски небольшой полиэтиленовый пакет, пинцет и голубые резиновые перчатки.

– Вы обычно такими приспособлениями пользуетесь, когда собираете улики?

Я кивнула, и он продолжил:

– Прошу вас пройти внутрь зарослей. Будьте осторожны, это пираканта. Слышали о ней?

– Никогда, – призналась я.

– Многолетний вечнозеленый кустарник с очень острыми шипами. Весной он покрыт кремовыми душистыми цветами, осенью красными, оранжевыми или желтыми ягодами, – пояснил Никита. – Тот, что растет здесь, особый сорт. В деревне живет чудак-человек Олег Борзов, по прозвищу Мичурин. Он постоянно экспериментирует с растениями и что-то сделал с пиракантой. У нее вместо и без того острых и длинных шипов отросли зубья, как у акулы. Они располагаются у корней кустарника, выше идут обычные колючки. Жена нашего Мичурина в свое время здорово поранила ногу о стебель монстра, которого вырастил муж, и приказала супругу уничтожить посадки. Но у Борзова рука не поднялась загубить свое детище, и он пересадил его сюда. За несколько лет пираканта сильно разрослась, так что будьте осторожны. Вам придется пройти до единственного дерева, растущего среди кустов, – березы. Если я не ошибаюсь, то, внимательно осмотрев ее ствол, вы, Татьяна Сергеева, обнаружите на нем небольшую потертость и зелено-желтые синтетические волокна. Снимите их аккуратно, поместите в пакет и возвращайтесь. Я бы и сам выполнил столь нехитрую процедуру, но коляске там не проехать. Надеюсь, вы не поранитесь. Хотя, думаю, раздвинув крайние ветви зарослей, обнаружите узкую тропинку.