Дарья Донцова - Фуа-гра из топора

– Танюшенька, вы не заболели? Извините, если я зря вас побеспокоила, но вы всегда встаете ровно в семь, а сейчас уже…

Я подпрыгнула.

– Что? Который час?

– Одиннадцать, – огорошила меня Эмма Гавриловна.

Меня как ветром сдуло с постели.

– Черт побери! Проспала!

– Я сварила вам геркулесовую кашу, – пискнула няня, когда я, чуть не сбив ее с ног, кинулась в ванную. – Непременно позавтракайте перед уходом, вредно весь день гонять на голодный желудок.

Быстро приняв душ, я прибежала на кухню и начала большими глотками пить кофе.

– Танечка, вы не возражаете, если сегодня вечером к нам придет подарок от Димы? – спросила Крокодиловна.

Я поперхнулась.

– Конечно нет, всегда рада Коробку. А что, он уже вернулся в Москву?

– Нет-нет, – ответила няня, – Коробков пока в командировке. Курьер привезет презент малышам. У них день рождения.

Я чуть не выронила чашку.

– Разве деткам уже год?

Эмма Гавриловна рассмеялась.

– Танюша, младенцам отмечают не годы, а месяцы. Умненькому с Веселеньким сегодня два стукнуло.

– Не знала о такой традиции, – пробормотала я.

– Значит, вы не против прихода посыльного? – обрадовалась Эмма.

– Чем он может мне помешать? – крикнула я, уносясь в прихожую. – Скорей всего я вернусь за полночь.

– Ой, жалко, – расстроилась няня, – а я собралась тортик испечь, думала, мы вместе чайку вечером глотнем.

– Ради вашего бисквита постараюсь примчаться пораньше, – опрометчиво пообещала я, распахнув входную дверь.

– Какой больше любите, шоколадный или безе? – поинтересовалась Крокодиловна.

– Полагаюсь на ваш вкус, – ответила я, бросаясь к лифту.

В подъезде дома Вировой сидела строгая консьержка.

– Вы к кому? – бдительно спросила она.

– Иду к Олимпиаде Сергеевне, в сорок вторую, – ответила я.

Лифтерша окинула меня оценивающим взглядом.

– Из собеса? Можете не ходить, Олимпиада никого к себе не пускает. Очень подозрительная женщина, дверь посторонним не открывает. Ступайте в ДЕЗ, найдите Марьяну, пусть она с вами поднимется. Вирова бдительна сверх меры. Нам недавно Интернет тянули, так на четырнадцать дней работы застопорились. Олимпиада через домофон отвечала: «Уходите подобру-поздорову, иначе полицию вызову. Знаю вас, мошенников, хотите у пожилого человека квартиру отнять. Давайте сюда Марьяну! Только в ее присутствии открою». А работница коммунальной службы как назло в отпуск ушла. Да вот, насмотрится народ телевизора и умом плывет. Конечно, хорошо, когда пожилой человек настороже, но у Олимпиады прямо шиза.

Консьержка по-птичьи склонила голову набок и зачирикала еще быстрее.

– Намедни она свою дочь не узнала. Та постриглась, покрасилась и прям помолодела! А Вирова…

Я сделала строгое лицо.

– Простите, как вас зовут?

– Тамара Николаевна Зуева, – представилась она.

Я нахмурилась.

– Вы правы, я представитель социальной службы. Пришла по поводу заявления Вировой на материальную помощь. Такая оказывается только одиноким гражданам. Олимпиада Сергеевна указала, что не имеет родственников, а вы говорите, что у нее есть дочь.

Консьержка понизила голос.

– Вы ей не верьте. Ну, народ! Лишь бы чего у государства бесплатно урвать! Точно вам говорю, не нуждается Олимпиада ни в каком пособии. Она не на пенсию убогую живет и подрабатывать ей, как мне, на старости лет не приходится. Квартира трешка, мадам в ней одна жирует, зимой ходит в шубе, летом в платьях красивых, парикмахерскую посещает. Знаете, всегда у нее лак на ногтях красный, а по-моему, развратно старухе с таким цветом щеголять, пора о душе думать, а не о кокетстве. И дочь у нее есть. Зовут Вандой, раз в неделю к матери наведывается, полные сумки продуктов тащит. Причем пакеты из «Территории еды», мне в этом супермаркете даже на батон хлеба денег не хватит.

На лице Тамары Николаевны появилось выражение детской обиды.

– Значит, Вирова не узнала Ванду? – уточнила я. – Странно.

Консьержка кивнула.

– Я сама сначала обозналась, спросила: «Куда вы направляетесь?» Дочка у бабки очень неприветливая. Никогда не поздоровается по-человечески, шмыгает мимо молчком, даже не кивнет. Но в тот раз на мой вопрос процедила: «К Олимпиаде Сергеевне, вы же меня знаете». Я внимательно посмотрела и от удивления брякнула: «Да вы здорово изменились! Помолодели, похорошели, новый цвет волос и короткая стрижка вам очень к лицу». Ванда исподлобья глянула на меня и осадила: «А раньше что, я выглядела ужасно?» Я прямо растерялась. Хотела возразить, но дочь Вировой уже в подъемник вошла и укатила. А минут через десять, гляжу, выходит она из лифта с теми же пакетами. Я догадалась, что произошло, и говорю: «Мама вас в новом имидже не узнала? Идите за Марьяной». Ванда потопала из подъезда. Вернулась с коммунальщицей, и Олимпиада дочь впустила. Когда она ушла, не знаю, меня сменила Наталья Евгеньевна, которая по ночам тут дежурит. У нее сын женился, невестка свекрови веселую жизнь устроила, вот она и предпочитает в чужом подъезде на раскладушке спать, чем…