Дарья Донцова - Фуа-гра из топора

– Вероятно, парню срочно понадобилось уехать домой. Скоро он вернется.

– Сам-то веришь в свои слова? – заорала возбужденная Триси. – Его убили! Весь Интернет забит рассказами о том, как люди испарились с лица Земли, и никто не может отыскать их след.

– Солнышко, мы сделаем все, чтобы найти твоего любимого, – заверил Резников. – Я подниму на ноги полицию, ФСБ, не волнуйся.

– Так начинай скорее! – потребовала Триси. – Что сидишь сложа руки?

Владимир ушел в свой кабинет. А Беатриса ринулась в институт, чтобы расспросить однокурсников и преподавателей.

Вернулась она около шести вечера и, едва войдя в прихожую, наорала на Варвару по какому-то незначительному поводу. Но горничная не обиделась, понимая, какую тревогу испытывает Триси.

Резников, который весь день провел в кабинете, тоже выглядел мрачным. Алина, вызванная братом, буквально дергалась. И тут Владимир торжественно произнес:

– Триси, нам надо побеседовать…

Услышав это, Борисова перекрестилась, решив, что с Иваном произошло нечто ужасное.

Брат и сестра увели Беатрису в кабинет Владимира. Минут через десять оттуда полетел бешеный вопль:

– Нет! Врете! Неправда!

Затем раздался грохот. Плачущая Триси, сбив на ходу какой-то предмет мебели, ринулась со второго этажа на первый. А у подножия лестницы уже стояла Ванда, которая, пытаясь заключить ее в свои объятия, забормотала:

– Знаю, знаю, это очень больно, но лучше горькая правда, чем неизвестность.

Беатриса со всего размаха ударила Комиссарову по лицу ладонью. Правая щека Ванды стала распухать на глазах.

– Я вас ненавижу. Всех, – неожиданно тихо и спокойно произнесла девушка. – И я вас убью. Всех. И буду жить счастливо. Мама, мама, иди сюда! Хватит прятаться! Хоть один раз вылези из своей скорлупы, обрати на меня внимание! Не слышишь? Ну сейчас я тебя из нирваны вышибу…

Беатриса что есть сил оттолкнула Ванду. Та упала, ударилась головой о пол, но быстро вскочила и снова попыталась схватить разбушевавшуюся девушку. Вот только проворная Триси уже мчалась наверх, перепрыгивая через ступеньки.

Перепуганная Варвара спряталась на кухне. До ее слуха долетали шум, грохот, треск, громкая брань, плач, крики… Потом все стихло.

Горничная, абсолютно уверенная в том, что Владимир и Алина сообщили несчастной девушке о смерти жениха, достала из холодильника капли валерьянки и начала трясти флакон над рюмкой.

– Дай сюда, – раздалось за спиной.

Борисова от неожиданности уронила пузырек.

– Раззява… – укорила ее Алина и подняла неразбившийся флакон. – Принеси воды, запью успокаивающее. Хотя, думаю, оно мне сейчас не поможет, надо что-то посильнее, вроде тех таблеток, что доктор Ксю прописывает.

Борисова только моргала. Алина живо влила в себя коричневую жидкость, поморщилась и произнесла:

– Придется ввести тебя в курс дела, все равно узнаешь обо всем. Ивана сегодня арестовали в ломбарде, где он пытался оценить золотую чашку Наполеона, украденную в нашем доме.

Варвара лишилась дара речи.

Первый этаж особняка Кауф смахивает на музей: Владимир обожает антиквариат. В пятидесятиметровой столовой и превышающей ее по размеру гостиной много специальных витрин, где хранятся раритеты – сервиз, которым пользовался Николай Второй, революционный фарфор Кузьмы Петрова-Водкина, серебряные канделябры английской королевы Виктории и еще бог весть что. Борисова совершенно не разбирается в искусстве и не знает, где хозяин добыл всю эту красоту, но перед тем, как впервые впустить горничную в гостиную, Ванда прочитала ей длинную лекцию о ценности коллекции и назвала имена авторов некоторых экспонатов. Из потока информации новой прислуге запомнилось упоминание последнего царя России, правительницы Великобритании, а также автора революционного фарфора (надо же, есть на свете и такой!) – исключительно из-за смешной фамилии «Петров-Водкин» и почти забытого ныне имени Кузьма.

Естественно, раритетами не пользовались. Но они очень осложняли жизнь Варвары, потому что ей вменялось в обязанность ежедневно протирать стекла герметично закрытых шкафов от пыли. Только горничная завершит орудовать тряпкой, смоченной особой жидкостью, как появляется Ванда, показывает на витрину, с которой Борисова начала уборку, и шипит: «Безобразие! Смотри, сколько серого налета!»

– Так вот, – продолжала Алина, – пару дней назад Владимир обнаружил, что из коллекции таинственным образом исчезла золотая чашка, которой пользовался Наполеон, а остальные предметы в осиротевшем шкафу передвинуты так, чтобы скрыть опустевшее место.