Дарья Донцова - Фуа-гра из топора

– Дура… дура… – простонал Резников.

– Я спросил у Ванды, – не обращая внимания на Владимира, говорил Дворкин, – подумала ли она о том, кого назначить на роль убийцы Ксении. То есть кого особая бригада должна вычислить и арестовать? Комиссарова опешила, затем выдавила: «Пусть заподозрят Володю. Он муж! Только ничего не докажут, потому что Вова ни при чем. Просто дадут заключение, что Ксю довели до самоубийства, и мы останемся с деньгами».

– Гениально! – воскликнул Денис. – Браво!

– Ксению никто не насиловал, и у нее не было агорафобии и рассеянного склероза, – вздохнула Елизавета. – Вот почему Кауф не обследовали на томографе и не возили по специалистам. Вы все соврали.

– И вот почему вы нам рассказали, что Ванда была когда-то осуждена за убийство. И в ее прощальном письме тоже содержалась эта информация, – подхватила я. – Хотели внушить нам: Комиссарова один раз убила, значит, могла и второй раз кого-то лишить жизни.

Дворкин пожал плечами.

– Что нам оставалось делать?

– Предсмертную записку Кауф написала Ванда? – предположила я.

– Точно, – кивнул Резников. – Почерка Ксении ведь никто не знал. Комиссарова, дура феерическая, решила, что суперскую пьесу придумала, и поперлась к вам. Нам пришлось спешно исправлять положение. Виктор придумал ход. Ванда признается в убийстве Ксении и прыгает с обрыва.

Я притворилась идиоткой.

– Комиссарова согласилась на суицид?

Дворкин скривился.

– Татьяна, вам же известно про веревку… План был таков. Ванда вечером делает короткую стрижку, красит волосы, забивает холодильник Олимпиады жратвой, дает ей побольше денег и предупреждает, что ее не будет месяц. А рано утром, подписав на глазах у Трофимова письмо, прыгает в Волчью яму. Мы одновременно убиваем всех зайцев: выводим из-под подозрения Владимира, подтверждаем, что Ксению именно довели до суицида, сохраняем коллекцию, живем дальше спокойно.

– Наконец-то свободными от психопатки, доставшейся нам в наследство от родителей, – добавил Владимир.

– Хорошая идея использовать Никиту, – протянул Роберт. – Ну и где Ванда?

– Предполагалось, что она повиснет на веревке, – мрачно проговорил Виктор Маркович. – Потом я медленно опущу ее вниз. Там, на узкой полоске суши, будет стоять Владимир, который подхватит Ванду и поможет ей встать на ноги.

– А зачем она разделась? – спросила я. – Вернее, сняла верхнюю одежду.

Виктор Маркович достал из кармана бумажный платок и принялся промокать им лоб.

– Мы думали, это придаст сцене убедительности. Если вдруг Трофимов не увидит Ванду, или его камеры дадут сбой, то я сам пойду на поляну и случайно найду там письмо, туфли и платье. Волчья яма не отдает тела упавших в нее, одежда должна была послужить лишним свидетельством суицида. Ну не могла же дама уйти голой? Ясно, что сиганула в воду. А на самом деле, очутившись на клочке земли, Комиссарова отстегнет страховочный пояс, подергает за шнур, и я его отпущу. Ванда стянет веревку вниз, они с Резниковым перелезут через валуны и сядут в машину. В салоне Комиссарова наденет приготовленное платье, и Резников отвезет ее в Калужскую область, в деревню, где у меня есть избушка, оставшаяся от мамы. Ванда поживет некоторое время там, пока мы добудем ей новые документы. Остальное – дело техники. При наличии денег любые проблемы разрешимы. Главное, чего мы этим спектаклем добивались, это чтобы вы прекратили расследование. Убийца сама себя покарала. Все.

– Ее письмо почти литературный шедевр, – одобрила Лиза. – Но я сообразила! Это отрывок из какой-то книги, да? В текст чужого произведения вы вписали нужные фразы. Так?

Я посмотрела на Дворкина.

– Поправьте, если я ошибаюсь – вы ведь использовали «Дневник Эни», о котором рассказывали мне во время нашей первой встречи. Я увидела книжку на столе в библиотеке особняка Кауф. Рядом лежали бумага и ручки. Вы не успели поставить томик на полку.

Виктор Маркович молча кивнул.

– Вам бы сценарии к фильмам писать, – восхитилась я. – Вот только неточности и косяки, допущенные сценаристом, веселят зрителей. В жизни все получается иначе. Где Ванда?

Дворкин сгорбился.

– В Волчьей яме. Я не смог удержать веревку. Сначала все шло хорошо. Она встала на край обрыва, перекрестилась, прыгнула… Трос сильно рвануло, мне обожгло ладони, от боли я вскрикнул и отпустил тонкий шнур. Ванда не опустилась медленно, не попала на полоску земли, а рухнула прямо в омут и сразу утонула. Володя стоял на берегу и все видел.