Картер Браун - Ностальгия по убийству

Он помолчал. Я тоже не открывала рта. Тогда монстр продолжил свой монолог:

— Они все виновны, все, кто был тогда в подвале, в том числе и Джон Меннинг...

— Да отстаньте вы от меня, — не выдержала я. — Не знаю я вашего Джона Меннинга.

Вряд ли незнакомец разобрал эту реплику, потому что зубы мои выбивали отчаянную дробь. Дрожа от страха, я еще выше натянула одеяло.

— Грехи отцов переходят на их детей, но вы можете искупить грех отца, — ответил мне этот сумасшедший.

Его синюшное лицо вдруг заколыхалось, затуманилось.

— Я приду еще раз... Мы поговорим... Скоро... И исчез. Испарился.

Нервы мои были напряжены до предела, сердечко колотилось, как у пойманной птички. Что происходит? Кто этот человек? А может, я сошла с ума? Неужели я подвержена галлюцинациям?

Я принялась трясти головой, чтобы сбросить остатки сна и окончательно протрезветь. Боль из висков переместилась куда-то в область лба. Лоб стал тяжелым-тяжелым, я не удержала голову и уткнулась носом в подушку. «Сейчас умру». Как ни странно, но эта мысль успокоила меня, и я уснула крепким сном.

Открыв глаза, я увидела Селестину.

Голова моя больше не болела, хотя я слышала какой-то гул и звон. Глаза открылись с трудом, но все же открылись, что, несомненно, было личной победой. Слава Богу, утро. У зеркала вертится Селестина. Она в белом бюстгальтере, отделанном тончайшими кружевами, и белых трусиках.

— Привет, — сказала я и не узнала своего голоса: он принадлежал не веселой девушке Мэвис, а какой-то мегере-алкоголичке.

— Привет, Мэвис, — ответила Селестина. — Ну, как ночка?

— Удалась. Спасибо, что разбудила.

— Пустяки.

Она взяла щетку и принялась расчесывать волосы, корча в зеркале премиленькие гримасы.

— Иган рассказал мне, что выкинул вчера этот жирный Бэнкрофт. Странно, что ты попалась на его удочку. Он опоил тебя!.. Между прочим, ты провела эту ночь в моей комнате.

— Это твоя комната?

Я мгновенно вскочила на ноги. Глянув на меня, Селестина так и покатилась со смеху.

— О... Извини, Мэвис...

— Это я должна извиняться.

Новый взрыв хохота.

— Никогда еще не видела, чтобы девушка спала в таком виде, — смеялась Селестина.

— Понимаешь, вчера я не могла найти молнию в брюках... Проклятые брюки никак не поддавались, — принялась оправдываться я.

Мой ответ вызвал очередной прилив смеха. Пришлось насупить брови.

— Ну да, в брюках... И что тут такого?

— Извини, Мэвис. Мне не следовало смеяться.

На самом деле было видно, что Селестина забавляется от души.

— А почему тебя не было здесь вчера, когда я ложилась спать? — спросила я, подозрительно косясь на эту чертовку.

— Я захотела прогуляться перед сном, а, когда возвращалась, столкнулась с Иганом. Он мне все рассказал и посоветовал не трогать тебя. Я вошла, увидела, что ты спишь в моей постели, и решила переночевать в твоей. Неплохое решение?

— Да, — буркнула я. — А этого Бэнкрофта, если он захочет рассказать мне свою очередную пьесу «под лимонад», я просто кастрирую. Если бы не Иган Ганн...

Я натянула на себя блузку, надела сапожки.

— Тебе, Мэвис, надо принять душ, — посоветовала Селестина.

— Душ и аспирин.

— А вот я по-настоящему была пьяной только один раз, — призналась Селестина, мигом утратив веселость. — Провела, так сказать, эксперимент. Ну и нализалась... Бр-р... Это избавило меня от алкоголя раз и навсегда. Не переношу даже запаха.

— Ты правильно поступаешь. Алкоголь — гадость! Ну и кошмары меня мучили! — я тяжело вздохнула. — Знаешь, что мне привиделось? Вот здесь, у стены, стоял какой-то сумасшедший: лицо синюшное, руки синюшные, костюм сине-серый... Он разговаривал со мной! Нет, точнее будет сказать, разговаривал сам с собой. А потом как начал пугать...

— У меня сон был получше, — Селестина мечтательно закатила глазки. — Представляешь, лежу я на диванчике, а рядом со мной — супермен. Красивый, накачанный... Волшебная музыка... Он шепчет мне слова любви... И тут входит мама и говорит, что пора на репетицию.

— А вот мой «супермен» даже не заметил, что я сижу перед ним на кровати полуголая.

— А может, это был коммивояжер, продававший бюстгальтеры и прикидывавший, какой именно подойдет тебе? — усмехнулась подружка.

Я неодобрительно хмыкнула. А Селестина снова рассмеялась.

— Наверняка он страшно разочаровался: тебе, Мэвис, не нужны никакие бюстгальтеры. Высокая грудь — убытки для коммивояжеров.

— Да нет же, не был он продавцом... И на меня не смотрел. Бормотал о каких-то сатанистах... Причем, один из этих людей виновен больше других и ему надо отомстить в первую очередь... Бред, одним словом. Ну да, ладно. Пойду под душ.