Наталья Александрова - Страсти ниже плинтуса

Вера Анатольевна просто задохнулась от возмущения. Ей смеют указывать в собственном доме! Ее укоряют в невежливом поведении! И кто? Какая-то деревенщина! «Не хочете» — вы только подумайте!

— Я прошу вас не вмешиваться и дать мне поговорить с сыном наедине! — ледяным тоном произнесла она.

Но ее убийственная вежливость не произвела на наглую девицу ни малейшего впечатления.

— Да об чем тут говорить-то! — махнула та рукой. — Все уже сговорено давно! Места у вас много, три комнаты все-таки, мебель, правда, кое-какая лишняя, но это дело поправимое. Чего эту рухлядь в квартире держать? — она пнула ногой тумбочку в коридоре.

Тумбочку покупала еще покойная мама, Вера Анатольевна держала в ней милые сердцу пустячки: Кирюшины детские башмачки, тетрадку, в которую она, учась в школе, записывала полюбившиеся стихи, картонную коробку от печенья «Мечта», наполненную клубочками ниток. Сама она не слишком интересовалась рукоделием, нитки остались от бабушки. И вовсе ничего не значит тот факт, что тумбочка за многие годы облезла и вместо одной ножки Вера Анатольевна подкладывала простую деревянную чурочку. Раньше умели делать вещи, тумбочка прослужит еще многие годы.

От удара ногой тумбочка жалобно скрипнула и покачнулась.

— Что это вы, милочка, себе позволяете? — вскрикнула Вера Анатольевна.

— А то, — веско сказала девица, — что я тут жить буду. И даже не мечтайте, что нас из дому выгоните. Ишь что придумали — у самой три комнаты, а молодую семью — в общежитие выселяете! Или еще, чего доброго, — квартиру за двести баксов снимать!

— Какое общежитие? — оторопела Вера Анатольевна.

— Техникума железнодорожной промышленности и транспорта, — пояснила девица, — я там учусь на втором курсе. Койку имею в комнате на четырех человек. Если похлопотать, то на двоих комнату, конечно, отдельную дадут, да только зачем тесниться? Там удобства, конечно, есть, но в конце коридора, кухня одна на восемьдесят человек, душ по пятницам... А у вас вон сколько места. Запущено, конечно, грязища по углам, но это мы мигом отмоем. Подружек позову, потолок побелим, стены покрасим...

Девица по-хозяйски ходила по квартире, открывала все дверцы и шкафы, без стеснения заглядывала в ящики и коробки. У Веры Анатольевны потемнело в глазах.

— Кирилл! — в отчаянии вскрикнула она. — Сделай же что-нибудь!

Но сын безмолвствовал. Он старательно отворачивал лицо, чтобы не встречаться с матерью взглядом.

— Напрасно вы, мама, так расстраиваетесь, — спокойно сказала девица, — тут уж вы ничего поделать не можете, раз ваш сын на мне женится.

— Это мы еще посмотрим! — из последних сил прохрипела Вера Анатольевна.

— А чего смотреть, — удивилась девица, — когда справка из женской консультации имеется! Беременность шесть недель, все как полагается, штамп с печатью. Нас по этой справке быстро распишут, через две недели. Так что готовьтесь, мама, скоро бабушкой станете...

Дрожащими руками Вера Анатольевна развернула справку. Девица не соврала. Вера Анатольевна почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног.

— А не хочете с внуком сидеть — я бабку из деревни выпишу, — продолжала девица, — бабка, Алевтина Ивановна, у нас безотказная. Она четверых детей вырастила и девять внуков. Сейчас, правда, ослабела малость, ходит с палкой, но коляску-то катать — много силы не надо...

Вера Анатольевна стала вдруг плохо слышать, уши заложило, как под водой. Голос девицы доносился издалека.

— Хорошо, что места много, — разглагольствовала девица, — родственники на свадьбу приедут — тут всех и положим. У нас, Прохоренков, родни много. На полу поспят, не баре... Потом, опять же, мало ли кому в город нужно, всегда у нас переночевать можно... Сестренка у меня младшая поживет, может, найдем ей кого в женихи... Дядя Леша, инвалид безногий, ему давно насчет протеза нужно похлопотать...

Как-то незаметно троица переместилась в комнату, где стоял накрытый стол. Вера Анатольевна, чтобы не упасть, плюхнулась на диван и застыла.

Жизнь была кончена. Сына она потеряла. Наглая девица втерлась в ее дом, да что там втерлась — вошла, громко печатая шаг, ничего не боясь и никого не стесняясь. Вера Анатольевна закрыла глаза. Тотчас представилось ей, как в этой с детства знакомой квартире появится целый полк родственников нахальной Эльвиры Прохоренко, как будет орать младенец и бабка начнет стучать клюкой, как младшая сестра станет водить кавалеров... Шум, крик, гвалт, по выходным — песни под гармошку... Чтобы не видеть этого безобразия, Вера Анатольевна раскрыла глаза.