Татьяна Полякова - Неопознанный ходячий объект

— Не дури, — зашептала я, когда он исчез. — Это человек. Это обыкновенный человек.

— Анфиса, он нас видел. Я как раз поднималась и вдруг почувствовала чей-то взгляд, оглянулась, а там он…

В том, что Зеленый охотник — человек, я ни минуты не сомневалась, однако его появление напугало меня даже больше, чем Женьку. Мы на острове, кругом болото, и неизвестно, сумеем ли выбраться, и уж совершенно точно, что никто не сможет прийти нам на помощь.

— Ползком к березам, — скомандовала я. Под прикрытием сетки мы выбрались к роще и здесь огляделись. Ничего похожего на присутствие человека.

Зеленый охотник поспешил скрыться. Выходит, в его намерения не входило попадаться нам на глаза.

Мы миновали навесы, не приближаясь к ним, и уже вскоре стояли возле огромной березы у начала болота. И тут я подумала: обратный ориентир отсутствует. Когда мы шли сюда, ориентиром служила береза, а теперь перед нами кусты и слева, и справа. Куда идти? Рассчитывать приходилось лишь на след, оставленный нами. Тут я вспомнила все страшилки о Зеленом охотнике. Встретишь его и начнешь плутать по болоту.

Вдруг эти следы вовсе не наши и мы прямиком попадем в трясину?

— Анфиса, — дернула меня за рукав Женька и кивнула на отчетливые следы рядом. Один был огромный, второй поменьше. — Их двое, — пискнула подружка и отважно устремилась через болото.

Обратный путь показался мне вечностью. Рухнув на землю возле кустов, где Коля прятал мотоцикл, я еще не верила, что все благополучно закончилось.

— Давай-ка поторопимся, — предложила Женька, и, забыв про усталость, мы побежали к дороге.

Подходя к пансионату, мы поняли, — за время нашего отсутствия что-то произошло. Жители Липатова толпились в парке, окружив участкового и еще двух мужчин, которых мы видели впервые, и эмоционально излагали свои мысли, которые можно было свести к одной фразе: «Что ж это делается?» Протиснувшись к участковому, мы вскоре узнали новости, одна другой страшнее: Вова Татарин вовсе не утонул, он был задушен, а уж потом его тело сбросили в воду. В смерти Горемыкина повинен кто угодно, но только не собака, ужасные раны на шее были нанесены ножом, а отнюдь не клыками. Расчлененный труп оказался Светловым Александром Леонидовичем, уроженцем областного центра, который лишь месяц назад покинул исправительное учреждение. О нем в деревне слыхом не слыхивали и, что ему тут понадобилось, предположить не могли. Словом, вместо одного убийства целых три, а милицейские чины лишь разводят руками.

Вдоволь наслушавшись разговоров и домыслов, мы пошли к веранде. Валера с праздным видом сидел в плетеном кресле, при нашем приближении он широко улыбнулся.

— Где вы опять пропадали? — Пока я прикидывала, стоит ли сказать правду или нет, Валера вдруг поднял брови и спросил:

— А это откуда? — И так как я не сразу сообразила, к чему относится вопрос, ткнул пальцем в растение, которое торчало из моего кармана. Я пожала плечами, а Валера засмеялся:

— Нет, серьезно, где вы это взяли?

— На острове, — ответила Женька, чем заслужила мой гневный взгляд. — Мы нашли проход…

— И там растут такие цветочки?

— Растут. Целое поле.

Валера хлопнул себя ладонью по лбу и захохотал, бормоча: «Ну, конечно», а мы взирали на него в полном недоумении.

— Анфиса, — спросил он, немного успокоившись, — а вы знаете, что это такое?

— Нет.

— Это конопля.

— Ну и что? — пожала я плечами, а он усмехнулся:

— Счастливый вы человек, ей-богу… Вы что-нибудь слышали о наркотиках?

— О господи! — простонала Женька, плюхаясь на диван. — Я ж должна была сообразить… И эта маскировочная сетка, чтоб сверху в глаза не бросалось во время цветения. Ведь цветочки-то характерные, а там целая плантация… Вот она, Колина квартира, его желание трудиться в пансионате… Теперь понятно, что охраняли собачки от досужих глаз.

Пока я приходила в себя, Женька бросилась к участковому, выхватив у меня вешдок.

Милицейская машина закрутилась. Догадки наши оказались верны. Колю арестовали. Особо стойким парнем он не был и вскоре начал давать показания, первым делом назвав своих сообщников, оба оказались его соседями по городской квартире. Об этом мы узнали от участкового. Он заглянул ближе к обеду и заметил:

— Валентина плачет… Внуку грозит по всей строгости закона лет пятнадцать.

Накануне мы с Женькой, сидя в компании писателя, его жены и Валеры, рассказывали о нашем походе на остров, поэтому спать легли поздно, и соображала я с трудом, оттого, должно быть, и спросила: