Наталья Александрова - Поцелуй на пожарной лестнице

И все равно, кем бы он ни был – она не могла поверить, что он может причинить ей зло.

Но если это не он, не его люди преследовали ее – то кто?

– Но… кто?.. Что?.. Почему?.. – прорыдала она. – Меня сегодня несколько раз пытались убить… и это им почти удалось… вместо меня убили двух других женщин… почему? За что?! В чем я провинилась?! Кому я помешала?!

– Бедная девочка! – Дядя Вася еще крепче обнял ее, запустил пальцы в ее волосы, покачал немного, как в детстве. – Бедная девочка! Что тебе пришлось пережить! – Он немного отстранился от нее, поднял голову и громко сказал куда-то в темноту: – Чаю! Горячего чаю с лимоном и коньяком!

Тут же появился молодой парень – тот самый, кто привез Катю в особняк, прикатил стеклянный столик на колесиках. На нем имелись стаканы, чашки, бутылки, чайник. Наполнил большую, синюю с золотом, чашку горячим чаем, плеснул туда же немного коньяку, положил кусок лимона, протянул чашку старику. Тот сделал знак глазами, показывая на Катю. Парень кивнул, поднес чашку к Катиным вздрагивающим губам.

Катя, все еще всхлипывая, вытянула губы трубочкой, отпила горячего чаю. Постепенно она успокоилась.

Как в детстве, подумала она.

В далеком детстве, когда она плакала из-за какого-то своего маленького детского несчастья, ей так же приносили горячий чай… только, разумеется, с молоком, а не с коньяком.

И все ее беды отступали, таяли, как утренний туман…

И сейчас ей стало легче, на какой-то миг даже показалось, что всех сегодняшних ужасов просто не было, что они ей просто приснились, что сейчас она проснется у себя дома, в мягкой постели, и услышит ласковый голос мужа…

Но вместо этого она услышала низкий, хрипловатый голос дяди Васи:

– Ну что, Котенок! Успокоилась? Расскажи мне обо всем, что с тобой случилось!

И Катя заговорила. Сначала она сбивалась, всхлипывала, мучительно подбирала слова, но постепенно рассказ ее полился связно, уверенно.

Она рассказала обо всем – начиная с ее похищения фальшивыми гаишниками и кончая ночной поездкой к дому Гревских.

Дядя Вася внимательно выслушал ее, время от времени переглядываясь с рослым угрюмым человеком лет шестидесяти, бесшумно появившимся в комнате, – тем самым, который встретил их у входа в особняк.

– Ну, что думаешь, Лопата? – спросил дядя Вася, когда Катя закончила свой рассказ.

– Ты сам знаешь, Свояк – это они. Их работа, их почерк. Только вот с этими… гаишниками липовыми. Что-то мне невдомек… непонятки какие-то. Если девчонка ничего не путает…

– Ты говоришь, Котенок, что один из них упоминал о заказчике и говорил, что ему велено было тебя убить? – уточнил дядя Вася.

– Да, – Катя кивнула. – А другой сказал, что не хочет мокрого дела… не хочет меня убивать…

– Ладно, ладно! – прервал ее старик, почувствовав, что еще немного – и она снова зарыдает. Он повернулся к Лопате и проговорил: – Гастролеры. Люди случайные. Но вот кто их нанял – это уже другой вопрос, и серьезный…

– Стас Мельников! – выпалила Катя. – Это наверняка он! Как только я ему позвонила – в поселке появился черный «Лексус», и меня попытались убить! И потом ему позвонила Светлана Новикова – и тут же приехал его человек и выбросил ее из окна…

– Стас, говоришь? – задумчиво проговорил дядя Вася. – Может быть, и Стас… верить, Котенок, никому нельзя. Вот, кстати, что это за паренек с тобой в машине был?

Кате показалось странным, что Седрика, с его солидной внешностью и седыми висками, назвали пареньком, но дяде Васе, наверное, казались юными все люди моложе пятидесяти.

– Это Седрик, бельгиец… очень хороший человек… мы познакомились с ним на вечеринке, несколько часов назад… он подвез меня до дома Гревских, и потом…

– Бельгиец, говоришь? – с любопытством переспросил старик. – Ну ладно, пусть будет бельгиец… это ничего, что бельгиец, лишь бы человек был хороший… – Он помолчал немного и наконец медленно заговорил: – Прости, Котенок… это из-за меня тебя сегодня так прессовали.

За спиной у Кати послышался протестующий возглас.

– Ничего, Лопата, – проговорил старик. – Пусть она знает… ей можно. Не бойся, лишнего трепать она не станет. Да я лишнего и сам не скажу. А знать ей нужно…

Катя поднялась с его колен, отступила немного, оглядела старика…

Только теперь она увидела, как он на самом деле стар.

Сухая желтая кожа – в пигментных пятнах, впалые щеки, дряблые мешки под глазами. Он был все еще красив, как бывает красива древняя статуя, покрытая трещинами и сколами, но это была прощальная, старческая красота. И хотя в глазах его все еще горели решимость и сила, видно было, что жизнь стремительно уходит из этого сильного человека, как вода из прорванного бурдюка.