Наталья Александрова - Потусторонним вход воспрещен!

– Я тебе все расскажу… все, что знаю. Только не здесь. Отсюда надо поскорее сваливать. Сматывать удочки. Удирать. А то нагрянет полиция, а здесь – двое бандюганов и полная сумка наркоты. Или не полиция, а кто-нибудь похуже. И так удивительно, что до сих пор никто не появился.

Она помогла Анфисе подняться на ноги и открыла заднюю дверь автобуса.

– Эй, а что со мной? – окликнул ее Василий.

– А что с тобой?

– Развяжи меня! – потребовал он. – Ты же не можешь так меня оставить? С этой сумкой…

– Почему это не могу? Очень даже могу! Вот развязать тебя действительно было бы непростительной глупостью! – и она захлопнула за собой дверь.

Спотыкаясь и поддерживая друг друга, Надежда и Анфиса побрели прочь от места аварии. Едва они вышли из переулка на более оживленную улицу, навстречу им проехала полицейская машина с включенной сиреной.

– Как мы вовремя оттуда убрались! – проговорила Надежда Николаевна. – Представляю восторг этих полицейских! Они выехали на дорожно-транспортное происшествие, а найдут двух связанных бандитов и полную сумку наркоты!

Анфиса промолчала.

Надежда скосила глаза на свою спутницу.

Та была бледна – как говорят, краше в гроб кладут.

Невдалеке, на углу, виднелась вывеска кофейни с незамысловатым названием «Полная чашка». Надежда взяла курс на это заведение – Анфису нужно было срочно взбодрить.

Внутри было почти пусто. Только за одним столиком, возле самого окна, немолодая супружеская пара о чем-то оживленно переговаривалась вполголоса, время от времени что-то записывая на бумажной салфетке.

Усадив безучастную Анфису под раскидистой пальмой, Надежда подошла к стойке и заказала две чашки капучино. Взглянув на витрину с пирожными, она вздохнула и ничего не стала брать: сегодняшнюю норму калорий она уже явно превысила.

Поставив чашки на столик, она уселась напротив Анфисы и сказала:

– Ну-ка, выпей кофе и возьми себя в руки! Да сахару побольше положи, а то вид у тебя – с покойником перепутать можно!

– Расскажите про сестру, – тихо попросила Анфиса.

– А ты снова в обморок не грохнешься? – опасливо спросила Надежда. – Видишь ли, у меня так много дел сегодня, и время поджимает, совершенно некогда тебя в чувство приводить!

– Не беспокойтесь, это от неожиданности, – слабо улыбнулась Анфиса, – больше не повторится.

– Ну ладно! – Надежда отхлебнула кофе и быстро, не вдаваясь в подробности, пересказала все свои приключения, начиная с прошлого вечера, когда племянник Димка посадил ее в ночной поезд Москва – Петербург под названием «Красная стрела».

Анфиса слушала, не перебивая, потом подняла глаза, в которых плескалось страдание.

– Кто ее убил?

– Вот те раз! – рассердилась Надежда. – Говорю же тебе, что не знаю! Полиция думает, что Виктор, а я не верю, потому что видела убийцу! И знаешь, я все больше склоняюсь к мысли, что не все так, как нам хотят представить, что не могли Алису убить просто как свидетеля, не такой она была человек. Вот ты мне скажи, кем была твоя сестра и кто мог ее убить?

Анфиса вздохнула и снова опустила глаза в чашку, потом заговорила тихо-тихо, так что Надежда с трудом разбирала слова.

Она почти не помнила детства, хотя до десяти лет они жили семьей – мама, папа и две дочки-близняшки, Алиса и Анфиса. Впрочем, семьи-то, как она понимает сейчас, у них и не было. Родители не были дружной парой, они вообще не были парой, каждый сам по себе. Она не помнит, чтобы они бурно ссорились, ругались или как-то проявляли свое отношение, родители просто не замечали друг друга. Они с сестрой тоже не дружили. Все удивлялись – близнецы, очень похожи, а – разные совсем. Она плохо помнит маму – всегда почему-то в блестящем, сильно пахнущую духами. Сестра Алиса один раз нашла мамины духи и случайно вылила на пол. Наказали обеих, Анфисе и в голову не пришло выдать виновницу преступления. Назойливый запах духов стоял в квартире целый месяц, с тех пор детство прочно связано у девушки с этим запахом.

Она помнит, что рядом всегда был папа. Они часто гуляли вместе – папа выбирал не шумные городские улицы и не парк культуры с аттракционами, плачущими детьми и валяющимися тут и там обертками от мороженого. Папа любил тенистые лесные тропинки или осенние пустынные скверы, когда листья облетели, и так хорошо шуршать, загребая их ногами. Они брели не спеша, и папа тихонько пересказывал своей дочке содержание старых приключенческих фильмов, которые он смотрел в детстве, или рассказывал про свою любимую физику – о ней он мог говорить часами. По его словам выходило, что все самые простые действия, окружающие нас, – не действия, а физические процессы, начиная от воды, спокойно текущей из крана на кухне, и кончая светящейся электрической лампочкой.