Фредерик Дар - Сан-Антонио в Шотландии

– Кстати, – спрашиваю я, – вы что-нибудь знаете о напавшем на вас?

– Ничего. Тетя Дафна не захотела, чтобы я заявила в полицию. Здесь все жутко беспокоятся за свою репутацию и считают, что в полицейском расследовании всегда есть нечто унизительное, даже если тебе в нем досталась роль жертвы.

И все.

Она предлагает мне выпить чаю.

Я не говорю ей, что горячую воду предпочитаю заливать в ванну, а не в свой желудок, и иду пить цейлонский чай с пирожными, пахнущими цветами. Странное получается расследование, друзья. Вы же знаете, Сан-Антонио любит активные действия, а все эти шарканья ножкой, поцелуи ручки, оттопыривание мизинца, когда пьешь чай, не по мне. Я уже начинаю проклинать свой порыв, в котором подсказал Старику начать это расследование.

– Вы выглядите задумчивым, – шепчет Синтия, беря меня за руку. И добавляет: – Как ваше имя?

– Антуан. Но вы можете звать меня Энтони, я владею и английским.

Мы приятно проводим время до того момента, когда на обратной дороге в Стингинес встречаем сэра Конси за рулем «спренетта».

Заметив его, Синтия тормозит. Мы здороваемся с таким видом, будто едим слишком горячую картошку, и милейший Конси предлагает мне пересесть в его машину, чтобы, как он говорит, лучше оценить ее достоинства.

Поскольку отказаться трудно, я соглашаюсь.

Едва я захлопнул дверцу, как этот малый, принимающий себя за чемпиона мира по автогонкам, пулей срывается с места. Я отлетаю к спинке сиденья, тогда как мой желудок остается в подвешенном состоянии сантиметрах в сорока от меня.

У Сан-Антонио стальные нервы; убежден, в этом никто не сомневается, потому что скептику я бы дал попробовать томатный сок из его расквашенного носа. Вместо того чтобы икать от страха, я достаю пилочку для ногтей и начинаю ею работать, как будто сижу в киношке во время перерыва между сериями, а не в машине, несущейся со скоростью примерно сто восемьдесят девять километров в час.

Эта демонстрация силы духа немного успокаивает месье Придурка, и он сбавляет скорость. Не надо изучать его линии руки, чтобы понять, что с ним. Ревность. Самая противная категория. Не выношу типов, сомневающихся в своих бабах. Как будто можно найти верную жену!

Верными бывают только фригидные женщины, а как всем известно, лучше совместно пользоваться обогревателем, чем иметь эксклюзивное право на айсберг.

Сэр Конси дохнет от ревности. Он сразу просек, что его невеста увлеклась мною, и не может с этим примириться. Поэтому, как и все ревнивцы, он желает со мной объясниться.

– Зачем вы приехали в Стингинес? – вдруг спрашивает он меня после долгого молчания.

– Мне кажется, я уже это говорил, – небрежно отвечаю я. – Я пишу книгу о...

– Не думаю.

Я дергаюсь.

– Правда?

– Предпочитаю вам сразу сказать, что ваш рассказ о нападении на Синтию меня не убедил. Если сюжеты ваших романов так же плохи, как эта история, то вы явно писатель не первого порядка.

Я дергаюсь снова. Я человек не злой, но с радостью отдал бы половину ваших доходов, чтобы объясниться с этим малым на кулаках.

– В общем, – спрашиваю я, сдержавшись, – вы ставите под сомнение слова вашей невесты?

– Я ставлю под сомнение подлинность бандита. Плохой сценарий.

Я хлопаю его по плечу,

– Сэр Конси, – говорю, – вы отдаете себе отчет в том, что смертельно оскорбили меня?

Здорово я завернул, а? Вы, должно быть, решили, что перепутали жанр и читаете роман «плаща и шпаги». Более элегантно не изъяснялись и при дворе Франсуа Первого.

– Может быть, – соглашается унылый сэр Конси, сжав челюсти.

– В таком случае я прошу вас принести мне извинения, – завожусь я.

Я больше не могу сдерживаться.

– Это вряд ли произойдет, – усмехается молодой наглец.

– Я уверен в обратном, – отвечаю. – Остановите вашу тачку, и мы поговорим.

– Думаете, напугали меня? – спрашивает он.

– Пока нет, но это не за горами

Вместо того чтобы остановиться, он вжимает педаль газа в пол. Тогда Сан-А начинает играть в Тарзана.

Ударом каблука по щиколотке я заставляю его снять ногу с акселератора. Легкий ударчик ребром ладони по шее, и, пока он пытается вдохнуть, я хватаю руль и торможу.

«Спренетт» останавливается посреди дороги. Я наклоняюсь к Конси, открываю дверцу и вышвыриваю его из машины.

Затем я вылезаю из нее сам и подхожу к нему как раз в тот момент, когда он поднимается.

– Итак, ваши извинения? Вы берете свои слова назад?

Его глаза налиты кровью.

– Ничего я не беру. Я думаю, что вы разыграли эту сцену, чтобы сблизиться с Синтией. Я заметил, как накануне вы бродили вокруг Стингинес Кастла. Вы высматривали ее. Может быть, вы познакомились с ней, когда она жила на Лазурном берегу, и теперь преследуете. Вы мерзкий французишка, худший охотник за юбками, чем кобель...