Марк Смит - Соль

Торк обернулся к зеркалу и отсалютовал своему отражению, поднимая тост за собственную моногамную добродетель. Музыканту и впрямь было чем гордиться. Его пыталась соблазнить обнаженная куколка, хотела оттрахать безумно сексуальная немка (или шведка?), а он все равно не поддался. Хм, не подрочить ли в качестве награды за такую силу воли? Да, да, пока еще не растаял перед глазами образ полуголой заведенной кошки…

Но пиво и жара сделали свое дело; и Торк незаметно провалился в сон.

От накидки воняло сушеными креветками. Соленый, рыбный, душный запах. Капюшон плотно охватывал голову, однако завязан был не туго, иначе девушка давно задохнулась бы. Экваториальное солнце пекло сквозь грубую вонючую ткань. Шейла хватала воздух ртом; тучи ненасытных кровососов атаковали ее. Руки были связаны за спиной, лишив пленницу возможности прервать комариный пир. Все попытки пошевелиться, подрыгать ногами, стряхнуть прожорливых мошек пресекались болезненным тычком под ребра. Ствол автомата. Что же, пусть кровопийцы кормятся, так безопасней…

Потом девушка почувствовала какое-то движение. Раздался шум мотора, плеск воды за ботом. Плывут на лодке? Где-то рядом голосила парочка из Сиэтла. Возмущались, гневно требовали объяснений, угрожали судебными преследованиями и даже полномасштабным вторжением морской пехоты США, ядерной войной и уничтожением всей Юго-Восточной Азии… Потом — звук удара каким-то тупым предметом, треск черепа. Должно быть, похитителям, худым и смуглым людям, не имеющим доступа к услугам дорогостоящих адвокатов и ядерным кнопкам, не очень-то понравились вопли белых откормленных богатеев.

Шейла не знала, долго ли они плыли. Сначала было очень страшно. Потом девушку укачало от жары и духоты. Кажется, она заснула или просто отключилась. Утратила счет времени. Сколько уже прошло — два дня или двадцать минут? Неизвестно. Лодка остановилась, послышались мужские голоса, разговор на тайском. Кто-то развязал ее капюшон. Шейла жадно вдохнула воздух, словно целый час сдерживала дыхание под водой. Потом осмотрелась.

Пленники сидели в каком-то странном каноэ — длинной и узкой лодке с мощным двигателем. Лодка была деревянная, вероятно, из тика, и совсем узкая, едва для одного человека. Зато очень длинная: друг за дружкой в ней разместились сама Шейла, две другие пары туристов и полдюжины похитителей. Один из них, парень лет двадцати двух на вид, неприятно улыбнулся, обнажив кривые желтые клыки и темные десны. Шейла выросла в семье дантистов, гнилые десны и неровные зубы всегда казались ей отвратительными. Но девушка постаралась улыбнуться в ответ, лишь бы только не надевали больше на голову вонючий мешок.

Парень был в штанах армейского образца и шлепанцах. На коленях он держал зловещего вида автомат. Похититель закинул ногу на ногу, и Шейла заметила, что шлепанцы у него фирмы «Найк».

Интересно, куда подевались очки? Дорогие, «Шанель». Не хотелось бы потерять. Шейла взяла их с собой на экскурсию, чтобы защитить глаза от солнца. Впрочем, на болоте солнца не было, лодка скользила под сенью мангровых зарослей, корни торчали из воды подобно узловатым пальцам, ветви изгибались, словно от мучительной пытки, пятнистый полумрак тут и там пронизывали лучи тропического солнца. Вода источала омерзительный запах дохлых креветок, все кругом воняло, как мешок, который надевали ей на голову. Топь была живая: по деревьям скользили змеи, в воде метались рыбешки, повсюду кричали и свистели птицы. Лодка снова остановилась; и пассажиров тут же накрыло плотное облако кровожадной мошкары.

Помощник (молодой симпатичный таец с именем столь длинным и закрученным, что американцы из посольства называли его просто — Рой) принес Бену попробовать дуриан. Большой фрукт размером с ананас, коричневый и весь в каких-то жестких колючках, точно инопланетный мяч. Вид у «мяча» был тошнотворный, а запах и того хуже. Такое и хранить-то не хочется, куда уж там пробовать! Теперь понятно, почему с дурианами не пускают в общественный транспорт, а продавцы выкладывают их на улицу перед магазинами — даже местные не хотят тащить вонючку внутрь. На что же похож этот запах? Бену вспомнилось, как его сиамского кота Номо (названного в честь любимого бейсболиста) сбила машина. Грустно было… Бен тогда уложил останки в полиэтиленовый пакет и отнес в мусорный бак. Спустя пять жарких летних дней мимо бака невозможно было пройти: лежалый труп источал такое зловоние, словно лопнули фурункулы в самых глубинах ада, и гной просочился в атмосферу. Вот так дуриан и пахнет, только слаще.