Дарья Донцова - Завещание рождественской утки

– Пустячок, а приятно, – крякнул Зарецкий.

– Иван Николаевич не первый, кто решил организовать свои похороны при жизни? – поразилась я.

Лицо Леонида озарила лучезарнейшая улыбка.

– В нашей практике это пока единственный случай, но прейскурант разработан. Если вы надумали приготовиться за год до усопения, то три процента долой. За пять лет – цена уменьшается на десять процентов.

– А какова самая крупная скидка? – деловито осведомился Зарецкий.

– Девяносто процентов, – без запинки ответил служащий. – Но ее получают в случае столетней ожидаемости.

Я постаралась не расхохотаться. А вот банкир не усмотрел в словах собеседника ничего комичного, даже слово «усопение» его не позабавило.

– Значит, чтобы оплатить одну десятую от стоимости похорон, мне надо протянуть целое столетие?

– Именно так, – подтвердил Леонид, – весьма выгодные условия.

– Жаль, что воспользоваться ими никто не сможет, – не утерпела я.

– Эх, плохо вы моего босса знаете, – подал голос Антон. – Он, ежели захочет, до исчезновения солнца проживет.

– Извините, что спорю, но, госпожа Виола, вы не правы, – прожурчал менеджер. – Дети, рожденные в нынешнем году, имеют все шансы переместиться в рай в возрасте библейских старцев. Знаете, как трудно подобрать достойный подарок на крестины? Мы предлагаем прекрасную вещь: сертификат на элитное погребение. Человек растет, мужает, стареет и не беспокоится, знает, что его после усопения проводят с почестями.

Чудесные слова «усоп», «усопение» и «усопенный» заставляли меня вздрагивать, а Иван Николаевич продолжил допрос:

– Как вы узнаете, когда я умру? Каким образом рассчитаете размер скидки?

Леонид воздел руки к потолку.

– На все воля божья. Оставите предоплату пятьдесят процентов. Когда родственники принесут нам весть о вашем мирном, счастливом усопении, мы сделаем перерасчет, и, скорее всего, близким не придется ничего доплачивать, или мы вернем им часть залога.

– Меня это устраивает, – согласился олигарх. – Ну, с чего начнем?

– Полагаю, с выработки концепции, – оживился менеджер. – А вот и напитки. Прошу вас, вода, свежевыжатый сок, кофе, чай. Элен, обслужите наших дорогих клиентов.

Девушка в черном шелковом платье с золотой брошкой в виде креста на большом воротнике быстро справилась с задачей и удалилась.

– Итак, – потер руки Леонид. – Что желаете? Исторические похороны?

– Это как? – не поняла я.

Служащий фирмы закатил глаза.

– Поверьте, это великолепно. Допустим, погребение в стиле Цезаря. Гости одеты как древние римляне, путешественника везут на колеснице десять белоснежных коней, хор поет стихи Гомера, сам поэт сидит у могилы и читает строфы из «Одиссеи». На концертной площадке актер, загримированный под дорогого упокоившегося и наряженный в такой же, как у него, костюм, разыгрывает сценки из «Двенадцати подвигов Геракла». Очень красиво, оптимистично. Как правило, присутствующие рыдают от восторга. Банкет обслуживают рабы. Еда, правда, обычная, не древняя.

– М-м-м, – протянул Иван.

– Сюжетов тьма, можем выбрать любой, – пообещал Леонид. – Если пожелаете видеть в роли себя любимого актера, никаких проблем, достанем кого душа пожелает. Недавно привозили из Голливуда лауреата премии «Оскар». Прошу простить, фамилию назвать я не имею права, пентхаусцы свято хранят тайны, рот у всех на замке. Когда усопляется известный человек, то на церемонию, куда приглашены достойные люди, всегда пытается проникнуть разномастный сброд – фанаты, журналисты. Но у нас с этим строго. Ни одна крыса не просочится мимо охраны без приглашения, не волнуйтесь. Если только вы сами не захотите увидеть у своего пентхауса воронье с камерами и баб с бумажными цветочками.

Я покосилась на Ивана Николаевича. Интересно, он понимает Леонида? Лично мне не ясно, при чем тут пентхаус и какого путешественника повезут на колеснице десять белоснежных лошадей.

– Исторические похороны – это первый вариант, – вещал далее менеджер. – Второй – художественные. Выбираете кинокартину, и мы ее играем. Месяц назад один очень достойный человек заказал для своего Барсика стихотворение «Кошкин дом». Господи, как красиво получилось! Даже я, повидавший миллион роскошных отлетов, прослезился. Кот лежал на розовой подушке, у пентхауса пели наряженные котятами хористы, актеры замечательно играли. Барсик, вернее, тот, кто его исполнял, был удивительно хорош, благороден. А потом, когда пентхаус очутился на аэродроме, все начали бросать в лифт сухой корм, заиграла бессмертная музыка Бетховена…