Александра Романова - Шанель №007

Юлечка, как обычно, походила не на преступницу, а на малоразвитого ангела.

— Катя! — вскричал ангел так, словно узрел праведника, на поиски которого и был направлен в ссылку на грешную землю. — Ты хотела меня видеть? Я так рада! Я так по тебе соскучилась! Как твои дела? Ты выглядишь на тысячу баксов!

Ничего особенного в данной речи не было, обычная манера девочки общаться. Большинство тут же тает и глотает крючок даже без наживки, и только редкие монстры, подобные нам с Настей, остаются безучастны. Возможно, сказывается большой педагогический опыт.

Тут Юлечка перевела взгляд чуть в сторону, и глаза ее загорелись чудесным огнем. Неудивительно! Я, кажется, уже упоминала, что внешне Курицын похож на нормального мужчину, все его необыкновенности таятся внутри. Однако на данном этапе я, видимо, казалась Юлечке более перспективным объектом, чем мой спутник, поэтому она не позволила себе выразить восхищение им вслух, ограничившись потрясенным взглядом широко раскрытых наивных глаз. Вот так же поначалу она смотрела на Светиного мужа. Чем это закончилось, вы, наверное, помните. Если бы она польстилась и на Курицына, я бы ей все простила!

— Ты не знаешь, что со Светой? — спросила я и открыла сумку, делая вид, будто ищу носовой платок. На самом деле я искала след. Вот он! Но увы. Даже мой слабый глазомер констатировал, что ноги моей собеседницы существенно меньше, чем мне бы хотелось. Про руку не стоит и говорить.

— Света на больничном.

— А что с ней?

— Не знаю. Я так за нее переживаю, просто ночей не сплю! Кто-то позвонил и сказал, что она больна, а подробностей не сказал.

— У вас вообще сейчас тяжелый период, — бросила пробный шар я.

— Да.

— А убийцу не нашли?

— Боюсь, и не найдут, — вздохнула Юлечка. — В Питере столько преступных группировок! Узнали, что Эдик оставляет деньги на ночь в офисе, ворвались, прикончили бедного Костика… Как вспомню, слезы на глаза наворачиваются!

Слезы у нее действительно навернулись. Честное слово, и почему я — такой Фома неверующий? Вон, Курицын, и тот преисполнен сочувствия.

— А как же вы теперь без охранников? — с деланым безразличием осведомилась я. — Бедного Костика убили, а второго — Вадик, кажется? — уволили. Мне Света говорила. Его не взяли теперь обратно?

— Нет, — коротко ответила Юлечка.

— А ты не знаешь, как у него теперь дела? Он устроился на работу? А то у меня есть знакомые, им в фирму как раз нужен охранник.

— Какая ты добрая! Но я ничего про него не знаю.

В этот момент на пороге показался малорослый тип, чья тщательно закамуфлированная волосами лысина и выступающее брюшко наводили на мысль о сорока годах, прожитых не без удовольствия.

— Эдуард Петрович! — воскликнула Юлечка, и я тут же представила себе человека, который неделю полз по пустыне и вдруг обнаружил источник пресной воды. Вот так он восклицает при виде источника — если, разумеется, язык совсем уж не присох к гортани.

Однако Эдик, не обратив внимания на Юлечку, уставился на меня. Я поздоровалась и, в свою очередь, уставилась на него. Нет, в бандитских перчатках он явно утонет. Кто остается? Артем и Вадик. Как бы мне на Вадика посмотреть? Жаль, Юлечка не купилась на мое предложение. Похоже, наше с нею недоверие является взаимным.

— Что со Светой? — поинтересовался Эдик, вдоволь наглядевшись, и голос его звучал довольно сдавленно.

— Не знаю. Думала, знаете вы. Тогда он молча повернулся и, прихватив Юлечку, скрылся в офисе, а я осталась ни с чем. Хуже, чем ни с чем, — с Курицыным!

Дома в порыве сообразительности я вспомнила, что когда-то Света дала мне телефон своих родителей. Я приятно поразила маму, высыпав все из ящиков письменного стола и устроив форменную ревизию. Господи, сколько у меня накопилось хлама! Одних карточек с вариантами контрольных работ такое количество, что я каждый раз раздумываю, что легче — отыскать нужное задание в этом хаосе или написать его заново. А ведь часть бумаг я отправила под кровать, и благодаря им скоро, боюсь, она перестанет касаться ножками пола. Некоторые книги, наоборот, живут на шкафу, где становятся легкой добычей нашего попугайчика — он обожает грызть бумагу. Если бумажка с номером брошена на шкаф, с ней можно проститься навеки.

Слава богу, после многочасового каторжного труда желанный изодранный клочок все-таки нашелся. Я с трепетом позвонила — и у меня отлегло от сердца. Света и впрямь лежала в больнице с легкой уличной травмой. Обещали вот-вот выписать. А я-то предполагала все на свете, от похищения до убийства! Разумеется, я узнала адрес и тут же помчалась навещать подругу.