Алексей Лавров (мл.) - Уничтожение муравьев с помощью бензопилы Дружба

— Странно это, — заметил Михаил Васильевич Жуков, — мне говорили, что крайний север богат своими оленями. Сколько едем — пока никого не встретили.

— Будут, Мишенька, олени… Будут! — ответила его бабушка Марья Сидоровна, жена того самого маршала.

Жуков отвернулся к окну. Мимо поезда проносилась безлюдная тайга.

— Безрадостное место, — сказал Жуков и вздохнул.

Санаторий «Радость» встретил их сломанным отоплением и сибирским мужиком в лице директора.

— Здраво живете! — сказал директор и презрительно глянул на новую «тройку» Михаила Васильевича.

— Что ему надо? — тихо спросил Жуков у бабки.

— Он поздравляет нас с прибытием, — так же тихо ответила Марья Сидоровна.

— Спасибо, — сказал Жуков.

— Хэка, паря! — осадил его директор. — Кондратий Ряхин я!

Жуков пожал протянутую руку. Директор подул на два сломанных пальца и широким жестом пригласил Жукова и бабку в санаторий. Притом, жест был таким широким, что охватывал и близлежащую тайгу.

— Не дождетесь, — проворчал Жуков и вошел в здание.

К вечеру похолодало. Жуков сидел на кровати, завернувшись в три свитера и две шубы, и курил беломор. Марья Сидоровна ломала табуретки, чтоб развести костер. За окном шумела тайга и выли волки.

— Зачем мы сюда поехали? — пробормотал Жуков, накинув на плечи занавеску.

— Нас попросили, — ответила Марья Сидоровна, — после твоего дела с этим певцом оставаться в городе было небезопасно.

Жуков чихнул. В ту же минуту раздался стук в дверь.

— Кого несет? — заорал Жуков.

— Это Ваш сосед, — раздалось из-за двери, — можно?

— Можно и по-другому, — пробормотал Жуков, но дверь открыл.

В комнату ввалился мужичок в ушанке и кроссовках.

— Здрасьте, — сказал мужичок, — меня зовут Геннадий Ремешок. Я ваш сосед. Живу за стеной. Пришел знакомиться.

Пробормотав все это, Ремешок вытащил из мешка литровую бутыль мутной жидкости, полбуханки хлеба и 750-граммовую банку соленых грибов.

— О, — обрадовался Жуков, — и здесь люди живут!

Через час Ремешок уже почти уговорил Михаила Васильевича идти с ним на медведя. А еще через полчаса стало ясно, что медведей в этих краях нет, так как Ремешок их всех переловил, шкуры содрал, а мясо закопал в лишь ему одному известном месте.

— Щоб не сперли, — объяснил Ремешок.

Ближе к утру Г. Ремешок упал на пол, а Жуков пошел в туалет. В поисках сортира Михаил Васильевич забрался в какие-то темные коридоры и теперь, держа в вытянутой руке зажигалку, брел непонятно куда, бормоча, что идти надо на солнце.

Таким образом Жуков шел очень долго. Наконец, вдали замаячил свет. Жуков радостно заржал и бросился к выходу. Сделав три прыжка, Михаил Васильевич замер на месте. Хмель выветрился за секунду. Перед сыщиком была открытая дверь в чужую комнату. А в комнате прямо под лампой на стуле сидел мужчина. Вполне обыкновенный мужчина, если не считать, что у него не было головы.

Через пять минут от яростного рева Жукова в комнату сбежались все постояльцы санатория и сам директор Кондратий Ряхин. Не хватало только Геннадия Ремешка и Марьи Сидоровны Жуковой.

— Морока! — обреченно сказал Ряхин и, пронзительно оглядев постояльцев, спросил: — Убивец кто?

Постояльцы смущенно молчали. Признаваться никто не хотел.

— Ты ищи! — Ряхин ткнул пальцем в Жукова.

— Ага, — сказал Жуков, — опять я.

Через 15 минут Михаил Васильевич познакомился со всеми постояльцами и персоналом санатория.

Постояльцев было трое, исключая Ремешка и Жуковых. Двое являлись супружеской парой: Михаил и Анна Скоробогатовы. Притом, после сегодняшней ночи Анна превратилась во вдову. Еще одного звали Георгий Давыдович Поц и он был академиком в отставке.

Персоналом являлись:

Гриша Бурмак — вечно пьяный молодой человек 26 лет, отвечающий за отопительную систему.

Петр Афанасьевич Тушин — повар.

Его помощница Марья Васильевна Ряхина, по совместительству — жена директора.

И их 19-летний отпрыск Ваня — детина с ножом за голенищем.

Иногда к Ване являлась дочь лесника Пистимея, в проторечии — Пистя. В ночь убийства она как раз была у Вани.

Всего восемь человек плюс сам Михаил Васильевич Жуков, его бабка и Геннадий Ремешок. Трое последних убийцами быть не могли.