Наталья Александрова - Смерть под псевдонимом

– Танюсенька! – Виталик подбежал к матери и стал целовать ее в шею, – не обращай внимания на неблагодарную дочь! Нам так хорошо вместе!

Мать кокетливо засмеялась, не отрывая глаз от зеркала.

«Какой ужас! – Надежда бежала по лестнице. – А вдруг мой муж тоже изменился? А вдруг… а вдруг это вообще не Саша? И кот не тот… или вообще нет кота? Срочно к Лене!»

Леонид Иванович Кондрашов посмотрел на сидящую напротив молодую женщину. За те без малого два года, что они работали вместе, он привык к Марии, но сегодня она выглядела необычно привлекательно. Он пригляделся и понял: исчезло несколько затравленное выражение в глазах, и бледность, и горькая складка у губ. Теперь перед Кондрашовым сидела красивая и счастливая молодая женщина, глаза ее сияли, щеки рдели без всякой косметики, губы улыбались.

– Маша, я пригласил вас сюда… – он оглядел зал дорогого ресторана, – чтобы просить прощения за то, что причинил вам множество неприятностей. Поверите ли вы, я понятия не имел, что этот человек, Николай, решится на откровенное злодейство. Ведь он мог убить вас!

– Да уж… – Мария поежилась, вспомнив жуткую дезинфекционную камеру, наполненную водой.

– Мне было очень приятно работать с вами, и я хотел бы, чтобы наше сотрудничество… – он собирался взять ее за руку, но поглядел ей в глаза и решил, что это лишнее, – но, как я понял, вы…

– Да-да, – весело ответила Мария, – у меня другие планы.

– Все же я хотел бы вам помочь, – он вытащил из кармана свернутый листок бумаги и положил перед ней.

– Что это? – спросила она, увидев фамилию Сундукова.

– Это результат анализа вашего…

– Не моего, – перебила Мария.

– Да-да, в общем, это результат анализа господина Сундукова. Он проходил обследование в клинике, в результате выяснилось, что у него не может быть детей. Причем без всяких условий, никакое лечение не поможет, понимаете, о чем я?

– Ну да… – протянула Мария, – стало быть, проблема была в нем, а не во мне…

– Вы зря переживали так. Это раз. А во-вторых… Его нынешняя жена Мальвина выкупила этот анализ за большие деньги, ему предъявили совсем другие результаты, а эту бумажку она сожгла. Чтобы он никогда не узнал, что ребенок не от него. И теперь вы можете отомстить Сундукову…

– И не собираюсь! – Мария отодвинула от себя бланк. – Не сомневаюсь, что, узнав правду, Сундуков выгонит Мальвину голой на мороз, но ребенок-то при чем? Пускай уж все идет как идет. А если он все узнает, то не от меня, я вообще не хочу его видеть.

– Ну что ж, – Кондрашов разорвал бланк на мелкие кусочки, – я ждал примерно такого ответа и в вас не ошибся. Тогда вот что, – теперь он достал из кармана бархатный футляр, – примите от меня с извинениями и благодарностью…

И выложил на стол красивый браслет. Посредине горел крупный рубин, по бокам были камни поменьше, и дальше уж совсем крошечные бриллианты.

– Очень прошу вас принять от меня подарок, – он надел браслет ей на запястье.

– Это… это оттуда? – она махнула рукой неопределенно.

– Боже упаси! – он замахал руками. – Вчера купил в магазине, могу чек показать!

Они засмеялись.

– Я вас слушаю, – рядом неслышно возник официант.

Ресторан был дорогим, и персонал прекрасно знал, когда не нужно беспокоить клиентов, а когда следует появиться. Вот сейчас как раз удобный случай подойти: мужчина подарил своей даме дорогой браслет и теперь закажет шампанское.

– Мы ждем еще одну даму! – сказал Кондрашов. – О, вот она идет! Надя, что случилось?

На Надежду было страшно смотреть, губы ее дрожали, глаза готовы были выскочить из орбит, волосы всклокочены.

– Леня, – жалобно сказала она, плюхаясь на стул. – Леня, сделай что-нибудь!

Путаясь в словах, заикаясь и всхлипывая, она рассказала, как побывала у матери.

– Леня, это не моя мама! Это какой-то кошмар! Я теперь домой боюсь возвращаться! Что, если у меня теперь и муж другой? И… страшно подумать… кота вообще нету?

– Надя, ведь я же тебя предупреждал, – нахмурился Кондрашов, – нельзя оттуда ничего брать, это может иметь непредсказуемые последствия! Ты еще легко отделалась.

– Но что же делать? Может, ее разбить? – Надежда выставила на стол маленькую вазочку саксонского фарфора в розовых цветочках.

– Ни в коем случае! – всполошился Кондрашов. – Нужно ее вернуть на место! Чтобы ты ее разбила тогда, в детстве.

– Но ведь телевизор сгорел…

– Да нет, – Кондрашов улыбнулся, – нашел я на блошином рынке пару нужных ламп, починил его…