Наталья Александрова - Гарем без проблем

Если бы он мог сейчас оказаться дома, на диване, рядом с Аскольдом! Если бы мог забыть всю эту историю со злополучной маркой!

Леня пригляделся к темному предмету и понял, что это вовсе не кошачья шерсть, а черный кашемир.

Из-за двери высовывался край черного кашемирового пальто, в точности такого, как то, в каком был Павел, старинный знакомый Виктора Сергеевича Сереброва.

Маркиз сильнее навалился плечом на дверь, раскрыл ее пошире и смог протиснуться в комнатку.

По ту сторону двери на полу лежал человек в черном кашемировом пальто.

Мертвый человек.

В первый момент Маркиз не узнал его – настолько ужасным было его лицо. Посиневшее, перекошенное чудовищной судорогой, с мертвыми, остекленевшими глазами, неподвижно уставившимися на что-то, видимое только им…

Но потом Леня увидел аккуратно подстриженные волосы цвета «перец с солью» и понял, что перед ним – Павел, только страшная смерть сделала его неузнаваемым.

Правая рука Павла была неестественно вывернута, рукав задран, и Леня увидел на обнаженном запястье свежий след от укола.

Он вспомнил, как Виктор Серебров, прежде чем выйти из палаты, спрятал в карман какой-то маленький предмет, и понял, что это был шприц. Шприц для смертельной инъекции…

В следующее мгновение Маркиз понял еще две вещи: во-первых, Павла убили только что, может быть, в то самое время, когда сам Леня крался по подземной парковке, прислушиваясь к падающим с потолка каплям. Значит, убийца только что сбежал отсюда или даже спрятался где-то совсем рядом.

И во-вторых, если кто-то увидит сейчас самого Леню, склонившегося над трупом – именно его наверняка посчитают убийцей. Он последний раз взглянул на Павла и бросился наутек…

Леня опомнился на улице, когда вдохнул холодный сырой воздух, до этого он старался не дышать.

– Черт… – прошипел он, – черт, черт, черт!

В машине он немного успокоился и решил, что теперь этот заказ становится его личным делом. Никто не смеет безнаказанно подставлять Леню Маркиза! У него твердое правило: никакого насилия. А в этом деле просматривается уже два убийства. Тело Звягинцева еще теплое, и убил его точно Серебров, это и доказывать не нужно. Убил, потому что Звягинцев ему пригрозил разоблачением того, первого убийства. Значит, было три друга, сначала Серебров убил одного. А потом другого… Ну, этот номер у него не пройдет, к тому же остается открытым вопрос, куда делся Илья Аронович Левако…

– Слушай, Ухо, – заговорил Леня в трубку, внимательно следя за дорогой, – пробей мне адрес одного человека…

– Какая машина? – деловито спросил Ухо.

– Да никакой! – рассердился Маркиз. – Женщина это, Ирина Анатольевна, будем считать, что Каменская, лет в районе семидесяти…

– Ну, тогда точно нет машины, – вздохнул Ухо, – хотя не факт! Знавал я одну крутую бабульку, она так на «Волге» рассекала, куда там молодым!

– Ладно, не прибедняйся, – усмехнулся Леня, – у тебя кругом связи, хоть через полицию, но адрес мне ее достань!

– Сделаем! – хмыкнул Ухо. – У полицейского начальства машины тоже ломаются!

Маркиз надавил кнопку звонка. Из-за двери донесся мелодичный звон колокольчика и вслед за ним – столь же мелодичный женский голос:

– Кто здесь?

– Ирина Анатольевна, это Леонид Маркони из ВТО! Я вам звонил!..

– Да-да, я помню! – Замок щелкнул, дверь открылась, и Леня увидел хозяйку квартиры.

Вероятно, ей было уже далеко за семьдесят, но у Лени не повернулся бы язык назвать ее старушкой. Максимум приятной пожилой дамой.

На ней была бирюзовая шелковая блузка, заколотая под горлом розовой камеей, длинная темная юбка. Волосы аккуратно уложены и заколоты старинным черепаховым гребнем. И даже на ногах у Ирины Анатольевны были не домашние тапочки, а вполне элегантные туфли, хотя и на низком удобном каблуке.

Перехватив Ленин взгляд, дама улыбнулась:

– Вы думали, что я хожу дома в разношенных тапках и тренировочном костюме? Нет, дорогой мой, они этого не дождутся!

– Кто – они? – переспросил Леня, входя в прихожую.

– Они – это обстоятельства, годы, соседи! – Ирина Анатольевна сделала широкий жест рукой, как бы обведя этим жестом весь окружающий ее враждебный мир. – В тот день, когда мне захочется обуть войлочные шлепанцы, я отравлюсь! Честное слово, отравлюсь! Если не найду цианистого калия – отравлюсь средством для прочистки труб. Не верите?

– Верю! – Леня церемонно поклонился хозяйке и даже щелкнул каблуками. – Верю и восхищаюсь!